В конце концов больной выжил, но находится на аппарате искусственного дыхания — экономика существует за счет нефти. И прогноз не слишком хорош.
Состояние средней тяжести
Для роста экономики нужны два денежных источника: внешний — средства из-за рубежа и внутренний — кредитная эмиссия по мере роста производства.
Пользоваться зарубежными средствами пока не очень удается. Валюта от экспорта (две трети — за топливо) идет «на еду», то есть на импорт товаров, труда, услуг. Оставшиеся 70–100 млрд долларов, вместо того чтобы инвестировать, из страны вывозят вот уже восемнадцать лет — с 1994-го по сию пору. Россия не теряла капитал только два года — в 2006-м и 2007 годах. Превышение активов за границей над ввезенным капиталом (в международной инвестиционной позиции) традиционно встроено в нашу экономику. На начало нынешнего года оно было оценено более чем в 200 млрд долларов.
Одна из статей расхода выручки от экспорта — налоги, 46–48% из них — нефть и газ. Пройдя через бюджет, часть налогов оседает в стабфондах, а остальное отправляется в международные резервы ЦБР, по величине занимающие третье место в мире (более 500 млрд долларов). Они по-прежнему сопоставимы со всем кредитом, выданным российским компаниям внутри страны (см. таблицу 2). По оценке, до четверти резервов — это излишние налоги, сверх фискальной нагрузки, оптимальной для экономики, собирающейся быстро расти и модернизироваться.
Таблица 2:
Индикаторы состояния банковской системы России
Кредитная эмиссия в меру роста потребности хозяйства в деньгах — главный внутренний источник инвестиций. Его связь с ввозом-вывозом капитала вторична. Но два десятилетия он еле пробивался из-под земли, так и не превратившись в реку. Перед кризисом 1998 года монетизация (насыщенность экономики деньгами) у нас упала до 16–17% ВВП (с 50% перед началом рыночных реформ), затем наконец стала расти (см. таблицу 2), и это заслуга Банка России.
Сегодня индикатор «Широкие деньги/ВВП» равен 52,9%, но все равно это очень средний показатель (хуже, чем у 60% стран) и гораздо хуже, чем у развитых экономик, например китайской (в 3,5 раза). Однако это прогресс по сравнению с тем, что было пять-семь лет назад, когда ЦБР вместе с Минфином занимался кровопусканиями, стерилизацией денежной массы, хотя для инвестиций пока недостаточно.
Экономика по-прежнему готова к двузначной немонетарной инфляции. Не стоит обольщаться ее падением в 2011–2012 годах. Без начальственного окрика она немедленно вновь достигнет заоблачных высот. Олигополии, сверхконцентрация собственности и государство, не привыкшее экономить, — это инфляция.