Я тогда говорю, торжественно чеканя: «Ален Рене. «Прошлым летом в Мариенбаде». Я этот фильм, естественно, не видел, но читал в советской газете, что фильм этот буржуазный, плохой, антигуманный. Она записала название, стоя все на той же проезжей части, и мы разошлись.
Вечером едем. Лева за рулем. Живо обсуждаем это новое приключение. Сворачиваем от «Минска» налево, едем какими-то уступами вдоль глухого забора дач вождей, и в какой-то момент за нами пристраивается милицейская машина, что носила в те годы название «раковая шейка». Машина прижимает нас к обочине, из машины выходит какой-то человек и направляется к нам. А мы тоже напряжены, понимаем, что это какой-то бред и непростое дело: в день снятия Хрущева ехать на дачу к Брежневу. Этот человек садится внаглую, без приглашения, к нам в машину и спрашивает: «Куда вы едете?» Я отвечаю: «К Брежневу». Он: «Почему?» Мы: «Галя пригласила». Он говорит: «Да? Тогда я поеду в вашей машине. А милиция будет следовать за нами».
Едем. Подъезжаем к КПП. Навстречу выходит военный, и мы ему говорим: «Мы на дачу к Леониду Ильичу». Он спрашивает наши фамилии, скрывается в будке, долго звонит по телефону, и нас пропускают. Мы въезжаем. Наш сопровождающий кагэбэшник изумлен и говорит великую фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «Ох, ребята, и попаду я с вами в беду!»
Ну а дальше неинтересно. Охрана берет под козырек. Обычная идиотская дачная территория. Какой-то пруд. Огромный двухэтажный бессмысленный дом, где в прихожей отчего-то стоит портрет товарища Димитрова, сделанный из табачных листьев. Бильярдная. Накрытый стол. Среди развеселой публики и тот наш приятель, который был с хозяйкой «в близких отношениях». Экран. «Прошлым летом в Мариенбаде». Я, помню, в тот день напился пьяный, и Лева меня увез...
— Ладно. Извини, но мы почти не говорили о Белле, хотя на протяжении всей нашей беседы постоянно поминали ее. Еще раз извини, не думай, что я лезу к тебе в душу, но, если можешь, ответь на мой последний вопрос: кем или чем была для тебя в твоей жизни Белла?
— Перефразируя принца Гамлета, мы все на нашей почве встретились. На той самой нашей трижды проклятой и все же благословенной почве, где, по определению старых зэков, «вечно пляшут и поют», где несть эллина и иудея, где произрастают дивные цветы российской культуры, где вопреки обстоятельствам человек человеку действительно друг, товарищ и брат, где, несмотря ни на что, все еще существует все, что было. И все это по-прежнему наше, пока мы здесь: лес, облако, озеро, башня, река, волк, снег, мужик Марей из Достоевского, тетя Дюня из Ферапонтова, воспетая Беллой... Белла... Белла... Белла... Белла была для меня в моей жизни всем.