Наш лидер и вождь Александр Проханов, только что, как и все мы, вернувшийся с баррикад Дома Советов, с мудрой улыбкой высмеял эту молодую затею: мол, делами давайте крепить братство. Но Влад уже достал свой боевой нож, полоснул по руке, так что чуть ли не полпальца себе отхватил, тут же полоснул по руке Лыкошину, ныне покойному, Эдуард надрезал сам, я по-интеллигентски поковырялся шурыгинским ножом, слегка раскровянил руку, и мы все скрепили наши руки в общем рукопожатии.
Что я могу еще сказать о своем побратиме Владе Шурыгине? Я могу сказать, что он — потомственный кадровый офицер, военная косточка, русский солдат, который нигде, ни при каких обстоятельствах не позволит себе и своим товарищам пропасть, впасть в бесчестие или в уныние. Он — всегда на войне, и в этом его отличие от обычной журналистской и писательской богемной среды, которая не столько воюет, сколько изображает и описывает войну.
Кстати, в описании современной войны Владиславу Шурыгину, на мой взгляд, мало равных в современной литературе. С нетерпением жду выхода в свет его первого романа, который, как знаю, уже "на подходе".
Константин Затулин, директор Института стран СНГ.
Дорогой Владислав! С некоторым опозданием и ты вступаешь в команду пятидесятников. Это переходный период от одной жизни к другой, и пусть он у тебя продлится как можно дольше. В самом деле, твои годы — это годы, когда можешь и хочешь. И в своей журналистской деятельности ты это прекрасно демонстрируешь. Ты не прячешься в своих материалах, как и подобает офицеру, за чужие спины и часто идёшь, как говорят моряки, в крутой бейдевинг, то есть навстречу ветру. Для меня это главное, вне зависимости согласен ли я с тобой во всём или нет. А в большинстве случаев я с тобой согласен.
Уверен, что без таких как ты, никакого завтра у нас бы не было.
"Я неотделим от своих, я никогда от них не отрекусь, что бы они ни совершили. Я никогда не стану обвинять их перед посторонними. Если я смогу взять их под защиту, я буду их защищать. Если они покроют меня позором, я затаю этот позор в своем сердце и промолчу. Что бы я тогда ни думал о них, я никогда не выступлю свидетелем обвинения..."
Антуан де Сент-Экзюпери