небольшую вступительную речь, желательно сопровождаемую слайдами, привезенными вами из Китая, и музыкальными заставками. Я охотно помогу вам подготовить это вступление, подберу подходящие еврейские источники. Заодно мы придумаем такое еврейское имя для вашей дочери, которое явилось бы синтезом ее китайской и еврейской сущностей.»
«Рабби Клейн, а как насчет погружения в микву?»
«Лично я никогда этого не требую, миссис Шварцбаум! Кроме того, доступ к микве для нас несколько затруднен, поскольку группа, которая контролирует этот ритуальный бассейн в нашем городе, допускает в него только определенных людей.»
«Что это за группа?» — спросил я.
«Ортодоксальная община.»
«Рабби, я хотела бы ясно понять, будет ли гиюр. проведенный по вашим правилам, признан всеми без исключения?»
Рабби Клейн слегка замешкался с ответом на вопрос Барбары:
«Ну, я должен признаться, что значительная часть еврейской общины, большой и очень неоднородной, скорее всего, не согласится признать наш гиюр законным, — произнес он деланно-небрежным тоном. — Такова реальность, с которой нам приходится сталкиваться. Но с другой стороны, подумайте, какая другая процедура гиюра доставит вам столь глубокое личное переживание, какой другой подход столь ярко и многогранно подчеркнет значительность и содержательность нашего общего еврейского наследия?»
«Я не совсем понимаю, — отважился вступиться я, — в каком смысле слайды с видами Китая и музыкальные заставки помогут нам приобщиться к нашему еврейскому наследию?»
«Иудаизм, — напыщенно произнес рабби, — требует активного интеллектуального действия, а не механического, рефлекторного следования устарелым формам. Наш подход позволяет сочетать старое и новое, современный опыт и исторические воспоминания.»
Мы поблагодарили и откланялись. Выйдя из украшенной деревянными панелями церкви квакеров, мы неторопливо пошли к своей машине, наслаждаясь красками листопада и бодрящим осенним воздухом.
«Я боюсь даже спрашивать о твоем впечатлении», — сказала Барбара.
«Последний раз я участвовал в таком спектакле типа “Покажи-и-расскажи” еще когда учился в третьем классе, — сказал я. — Я тогда принес в класс птичье гнездо, которое нашел в лесу. Помню, учитель очень заинтересовался, но класс все это время отчаянно скучал. Увы, сегодня я уже не третьеклассник, да и Хсин-Мей — не птичье гнездо.»
НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО, перед тем как отправиться в университет, мы с Барбарой по свежим следам подробно обсудили наши недавние впечатления.
«Ортодоксального раввина я до какой-то степени даже могу понять, — сказал я. — Он, по крайней мере, последователен. Имеются определенные условия, требования, если угодно — правила перехода в иудаизм, и пока эти правила не выполнены, человек не может считаться евреем.»