— Дух Огня! — позвал Антуан. — Дух Огня! Ты обманул меня!
— Нет! — прозвучал в его голове ответ. — Твои творения живут. А я обещал тебе только это. Разве я говорил, что они будут свободными?
— Но я хочу, чтобы они были таковыми.
— А ты не боишься, что они взбунтуются против своего создателя, что они проклянут тебя?
— Пусть. Но только тогда я стану настоящим творцом.
— Это не так просто. Чтобы стать настоящим творцом, нужно умереть и возродиться снова в своем творении, отдав ему себя. Только в момент смерти, когда твоя душа вырвется на свободу, ты сможешь создать поистине живое, только если забудешь о том, что умираешь и найдешь силы думать лишь о своем творении.
— Ты предлагаешь мне самоубийство?
— Ритуальное самоубийство, — со смаком уточнил Дух Огня.
— Нет! Я люблю мир и жизнь и не собираюсь с ними расставаться ради твоей химеры. Убирайся! Я больше не хочу тебя слышать. Твое время — ночь.
— Мне что, совсем уйти? — осведомился Дух.
— Да.
— Смотри, не докричишься!
— Больно ты мне нужен!
— Ну что ж, прощай! — И голос Духа Огня надолго замолк в душе Антуана.
Но зато слухи о таинственном студенте росли и ширились, несмотря на все усилия Антуана прекратить это безобразие. Так что он не очень удивился, когда однажды ранним утром в дверь его комнаты кто-то громко и требовательно постучал.
— Да? — ответил полусонный Антуан. — Кто там еще?
— Лейтенант полиции Пьер де ла Деор. Именем короля откройте!
Тюрьма Шатле, куда заключили нашего несчастного студиозуса, была ничуть не лучше всех остальных заведений подобного рода. Маленькая камера с низким каменным сводом, охапка соломы на полу, зарешеченное окошко, в которое виден лишь крошечный кусочек неба, да и то только если достать до прутьев решетки и подтянуться на руках. Антуан в сердцах ударил кулаком по ни в чем не повинному камню стены и проклял свою доверчивость и неумеренное любопытство, не забыв, разумеется, и о лукавом Духе Огня.
Как и ожидал Антуан, его дело разбирал церковный суд, а это значит, что нашему герою грозил костер или в лучшем случае виселица на паперти Нотр-Дам, где епископ вешал своих осужденных.
— Ваше имя? — строго спросил судья.
— Антуан д’Эль.
— Мсье Пишар, вы узнаете этого человека?
Из темноты в центр зала вывели высокого худого человека, по виду студента. Вид он имел замученный и отрешенный. «Верно, какой-нибудь магистр искусств», — предположил Антуан. Никогда раньше он не встречал этого человека.
— Да, — ответил мсье Пишар. — Это он.
— Так это он возглавлял ваши нечестивые сборища? — уточнил судья.
Пишар кивнул:
— Он смеялся над рассказом о грехопадении. Он говорил, что его придумали люди, чтобы оправдать свою леность и отсутствие любознательности. Настоящим грехопадением было то, что люди объявили запретными плоды с древа познания и приписали этот запрет Богу. Тогда они убили в себе подобие Божие, потому что запретили себе творить.