Я вообще перестаю что-либо понимать. Где я вообще нахожусь?! И что происходит?!
– Повторюсь, – почти ласково произносит беспогонный, – в ваших интересах говорить только правду.
Правду? А и в самом деле, у меня нет другого выхода. К тому же в Расейняе получилось – почему бы и не попробовать здесь?
– Я из будущего, – говорю я и жду реакции. Майор багровеет, рука его тянется сперва к вороту, потом, словно передумав, к кобуре.
– Спокойно, майор, – бросает сухощавый, а затем – уже мне. – Ну, продолжайте, продолжайте.
Я продолжаю. Я говорю хорошо, вдохновенно – под Расейняем у меня получалось куда корявее.
Беспогонный выслушал меня до конца, ни разу не перебив и не дав сделать это майору, и, когда я, уже испытывая облегчение – кажется, поверили! – окончила свою «пламенную речь», он все с тем же благожелательным выражением на худом лице, с которым слушал меня, и с той же ласковой интонацией произнес:
– Ну, видите, товарищ Мельников, господин решил сыграть в сумасшедшего. Только, – теперь он повернулся ко мне, – господин шпион, должен заметить, что актер из вас никакой. И фантазия подводит. Ладно. – Он резко приподнялся, хлопнув обеими ладонями по столу. – Мельников, выводи. Необходимые протоколы я оформлю, подпишешь потом.
– При попытке к бегству? – деловито уточнил Мельников, к которому вернулся нормальный цвет лица.
Сухощавый кивнул.
– Погодите! – так я еще никогда не орала. – Погодите! Я правду говорю! Выслушайте меня!
– Мы вас уже выслушали, любезный. – Худое лицо обрело медальные очертания. – Вы ведь офицер, и прекрасно понимали, на что шли. Думаю, вам известно, какова участь шпионов согласно законов военного времени. Вы, насколько могли, исполнили долг перед своей страной, мы исполняем свой долг перед нашей. Ведите себя достойно.
Он отвернулся, похоже, потеряв к происходящему интерес.
Что же делать?! Умирать мне не в первой, в этом уже ничего страшного нет, но моя миссия?! Как же Псков?! Неужели ему суждено все-таки быть освобожденным только в июле?! А многим тысячам людей суждено погибнуть, штурмуя «Пантеру»?!
Попытаться еще раз поговорить с майором?
– Иди-иди. – Ствол больно ткнулся в спину. Меня выводили в одной гимнастерке – правильно, зачем трупу полушубок? И мерзнуть мне, судя по лицу майора, недолго.
– Послушай, майор…
Он презрительно цвиркнул слюной на снег.
– Иди-иди, фашист. Тут твоя агитация не сработает.
– Послушай, я понимаю… Только… передай бумагу – ну, ту, что у меня отняли, генералу Масленникову. Это… это примерный план оборонной линии «Пантера», он пригодится! – От отчаянья я почти плакала.