Только не надо мне про «этих русских, вечных рабов», что, мол, терпели произвол помещиков и царского государства над собой. В дореволюционной России ежегодно происходили тысячи локальных крестьянских бунтов, на подавление коих бросали войска. Восставали наши предки, да еще как! А к началу Первой мировой в недрах России заворочался эмбрион большой Крестьянской войны.
Решить эту проблему можно было несколькими путями. Первый – переселить излишек людей в Сибирь. Но это требовало огромных затрат государства. В царской казне денег не хватало. А отбирать доходы от экспорта у «элиты» цари не хотели.
Второй способ – провести коллективизацию, укрупнить хозяйства, покончить с микроскопичностью наделов и их переделами, применить механизацию, минеральные удобрения, высокопродуктивные сорта растений. А параллельно – развивать промышленность, то есть то, что сделали в СССР. Но совершить такое можно было только социалистическими (национал-социалистическими) методами, железной рукой, да еще и отбирая все те же хлеботорговые доходы у помещичьей и купеческой сволочи. Естественно, на такое царизм также не решался. Не было ни воли, ни ума, ни понимания того, что можно сделать.
И тогда царизм решил выжечь лишний человеческий материал, бросив его в горнило Первой мировой. Что привело к революции. Масса вчерашних крестьян, повоевав пару лет, дальше взбунтовалась. Старая Россия рухнула. Таковы были плоды господства жадной и грабительской низшей расы в ее дворянско-купеческом варианте.
Возможный поворот истории «без 1917 года»
Теперь мы можем представить себе, что ждало старую Россию, даже если бы в ней не случилось двух революций 1917 года. Итак, страна выходит из Первой мировой, изнемогая от инфляции и огромного государственного долга. У власти остается все та же вороватая низшая раса. Земельный вопрос не решен, в селе – миллионы злых фронтовиков. Снова – нищета и безземелье. Россия, получив Босфор и Дарданеллы, пребывает в кризисе. И одновременно обнаруживает, что против нее складывается новый враждебный фронт: ни Англии, ни США, ни Франции, ни Японии не нравится, что русские получили в руки выход в Средиземное море.
Верховная власть сталкивается с необходимостью одновременно решать сразу несколько проблем:
– быстро развивать промышленность;
– как-то укрупнять для этого сельские хозяйства, обеспечивая индустрии и рынок сбыта, и приток рабочих рук;
– искать для всего этого огромные деньги, каким-то образом еще и расплачиваясь по огромным государственным долгам.
Царская (или февральско-демократическая) Россия решить эти проблемы сразу не могла. Для этого нужно было полностью покончить с жированием и сверхпотреблением «элиты», мобилизовав для развития страны все ресурсы и капиталы. И если надо – отнимая деньги у богатых паразитов, вводя полную монополию на внешнюю торговлю. А потому предсказать дальнейшую судьбу такой альтернативной «России без 1917 года» достаточно легко. Для начала разразилась бы парочка голодовок по образцу 1911 года. В селе начались бы вооруженные выступления с требованиями отобрать землю у помещиков. Бунты поддержали бы и горожане: ведь государство давило бы их налогами для возврата военных долгов частным инвесторам, финансистам Англии, Франции и США.