Похоже, ученику под силу взять контроль только над двоими, недостаточно знаний, опыта и практики. Не избери он одним из своих орудий Георга и скорее всего, сейчас праздновал бы победу. Вряд ли конечно он сумел бы разобраться со всем отрядом, но забаррикадироваться в башне и перебить всех спецназовцев, оставив только двоих подвластных его воле, очень даже. Думать над тем, почему ему не удалось зачаровать самого барона некогда.
– Ты, мерзкий червяк, сейчас же сними чары с моих людей. Или я вскрою тебе глотку.
– А почем мне знать, что ты не сделаешь этого после.
– Я бы с удовольствием, но похоже придется договариваться с твоим учителем,– бросив взгляд на слабо шевелящихся раненных наемников, зло бросил Георг.
– Сэр,– растерянно осматриваясь, недоумевающее начал было тот что с секирой. Второй не менее растерян.
– Все потом, парни. Что с раненным?
– Я не могу накладывать длительные чары, только управлять парой человек,– буркнул ученик.
– Пока поверю.
Доверять тому, кто только что пытался тебя убить, очень глупо, но у Георга были основания для этого. Время от времени, во время бесед за бокалом вина, Волан ему кое-что порассказал. Между ними как-то сложились отношения, а может тут все дело в бароне Гатине. Не суть. Главное, что полученной информации было достаточно, чтобы понять – подмастерье не врет. Подобные чары даются только в результате упорного, а главное длительного труда.
Было еще одно обстоятельство. Зачарованного легко узнать если тебе известна одна тонкость. Зрачки зачарованного неподвижны и никак не реагируют на свет, эдакие серединка на половинку. Достаточно просто поднести любой источник света к глазам или заставить того взглянуть на свет, чтобы по неподвижным зрачкам узнать, наложены на него чары или нет.
– Что тут происходит?– А вот и Виктор с остальными.
– Виктор, возьми четверых с арбалетами и держите на прицеле этого червя. Не расслабляться, это ученик мастера, но зачаровать он моет только двоих. Если вдруг почувствуете, что что-то не так, убейте его.
– Ясно.
– А ты, червь, займись раненными и не дай Господь хоть один из них умрет, я тебе сам голову снесу. Глок, что с дверью?
– Дык, прорубил.
– Пошли.
Каменная лестница. Вниз. На стенах кольца с вставленными в них факелами, сейчас они не горят, но это дело поправимое. Становится несколько светлее. Продвигаясь вперед, они поджигают факелы, это барон пусть экономит, им ни к чему.
А вот один из обитателей этого этажа. Вжавшись в угол и трясясь как студень на них взирает толстый плешивый дядька, с бледной кожей. Ясное дело, надсмотрщику редко покидающему свой пост, неоткуда заполучить загар. Тут уж сразу и не поймешь, кто настоящий пленник, те что находятся в камерах или он. Рем как-то рассказывал Георгу воровскую хохму: Подзывают как-то сидельцы к себе надсмотрщика и начинают его жалеть – мол бедолага, им-то что, они посидят-посидят, да и покинут это мрачное место, кто на плаху, кто с клеймом на волю, кто на каторгу, а ему бедолаге тут всю жизнь сидеть.