Вот она открыла дверь его кабинета, закрыла ее за собой и остановилась на мгновение у порога, полуприкрыв глаза от холодного сверкающего февральского солнца, косо падающего сквозь жалюзи наверху. Палмер смотрел, как она медленно шла через всю комнату, обошла его письменный стол и наклонилась к нему. Чуть пропитанный сигаретным дымом запах ее духов ударил по его чувственным рефлексам, как приглушенный гонг. Она быстро поцеловала его в щеку, посмотрела, не осталось ли следа от помады, снова обошла письменный стол и села на стул напротив. Казалось, она не в состоянии открыть глаза. И казалось, они светятся из огромных темных пещер над высокими скулами. Она сморщила нос.
– Пожалуйста, не будьте таким самодовольным,– сказала она.
– Ладно. Каким я должен быть?
– И не будьте таким красивым, ради бога. Будьте потрепанным, как я.
– Ладно. Потрепанный. Годится?
– Почти такой же потрепанный, как вице-президент большого банка.
– Я делаю успехи.
– Зачем вы меня позвали? – простонала она.
– Здесь больше света. Мы, садисты, не отказываем себе ни в чем.
Ей все-таки удалось открыть глаза.
– Вы не только садист. Как вы сумели заставить меня проделать все, что было этой ночью?
– Не путем выкручивания вам рук.
– Я хотела бы, чтобы в протокол было занесено мое заявление, что никогда раньше и когда-либо еще раньше я ничего подобного этому не делала. Никогда.
– Смутно, но припоминаю, что предложение поступило с вашей стороны.
Она глубоко вздохнула.
– Вы, наверно, правы. Оказалось, что с вами я способна осуществлять свои самые дикие фантазии. Это прямо-таки ошеломляюще.
– Вы не казались особенно ошеломленной.
Она снова полуприкрыла глаза.
– Я не была,– произнесла она жалобно.– И я не ошеломлена.– Она поерзала на стуле, словно пытаясь найти для себя более удобную позу.– Я сказала это просто потому, что так полагается говорить,– пробормотала она.– Хватит. Ведь вы позвали меня не для того, чтобы узнать то, что вам уже известно.
– Я хотел узнать, где мы могли бы быстро получить информацию об этой поправке. Есть у вас какой-нибудь приятель где-нибудь на телетайпе?
– Почему не позвонить Бернсу?
– Его никогда нет там, где я мог бы его найти. Я должен просить, чтобы его разыскали. И тогда он звонит мне. Я хотел бы иметь кого-то, с кем я мог бы держать связь почти постоянно.
– Я могу позвонить в Олбани в комнату прессы,– предложила она.
– Неужели у вас нет никого здесь в городе? Я не хочу беспокоить их там, в то время когда они сочиняют свои репортажи. Она неохотно открыла глаза. Медленно, почти как в трансе, протянула правую руку открытой ладонью вверх. Рука повисла перед ней в воздухе недвижная, словно окаменевшая.– Видите эту дрожь? – спросила Вирджиния.