Он кивнул и принялся рассматривать комнату снова. Остановившись напротив одной из маминых старых ваз, ужасно голубой, которую я держала только потому, что она была одной из тех вещей в доме, которые принадлежали ей. Он поднял вазу.
— Где растения?
— Растения?
Он посмотрел снизу и внутри перед тем, как повернуть ее и потрясти, как будто оттуда могло что-то выпасть.
— Здесь должны быть растения, правильно?
Я шагнула вперед и спасла вазу. Он резко отпрянул.
— Тише. — Я осторожно поставила голубого монстра на стол и отошла. Он снова пялился. — Ты ведь не думаешь, что я собираюсь тебя ударить или что-то в этом духе?
В восьмом классе у меня был одноклассник, с которым, как мы позже узнали, жестоко обращались дома. Я помню, он был пугливый, всегда дерганный и избегающий физического контакта. У него были глаза почти как у Кайла, постоянно метались то взад, то вперед, будто нападение было неизбежно.
Я ожидала, что он уйдет от вопроса или будет отрицать его, как-то уклонится. Разве не так делали дети, с которыми плохо обращались? Вместо этого он засмеялся. Резкий натянутый звук, который заставил мой живот сжаться, а волосы на шее встать дыбом.
Это также заставило кровь бежать по венам быстрее.
Он скрестил руки и выпрямился.
— Ты не можешь меня ударить.
— Ты был бы удивлен, — парировала я немного обиженно. Три лета подряд в местном общественном центре самообороны. Никто не ударит эту девчонку.
Медленная, сокрушительная улыбка растянула его губы. Эта улыбка, вероятно, погубила многих девчонок. Темные, лохматые волосы, подвернутые за каждым ухом, были все еще мокрые после душа, ледяные голубые глаза следили за каждым моим движением.
— Ты не можешь меня ударить, — повторил он. — Поверь.
Он отвернулся и принялся изучать другую сторону комнаты, поднимая предметы пока двигался. Все получало насмешливый и почти критичный взгляд. Три журнала Popular Science[2] лежали на кофейном столике, пылесос, который я прислонила к одной стене, даже липкий пульт от телевизора между двумя подушками на диване. Он остановился у полки на стене, заполненной DVD-дисками, вытаскивая один и изучая его.
— Это твоя семья? — Он поднес коробочку ближе и сузил глаза, переворачивая ее в руках несколько раз.
— Ты спрашиваешь, — я приподнялась на носочках и посмотрела на коробочку в его руках. С обложки на меня смотрела Ума Турман, одетая в свой легендарный желтый мотоциклетный костюм, — родственница ли мне Ума Турман?
Может, он не псих. Может, он был на вечеринке. Я пропустила запуск Джелло, а он, очевидно, нет.
— Зачем тебе их фотографии, если они не твоя семья?