Ответа на этот вопрос пока не было. Пытаться найти его в это время и в этом месте означало лишь зря насиловать свое и без того измученное сознание.
Глеб решил отложить эти мысли на потом. Он снова наполнил зеленой жидкостью свой пластиковый стаканчик. И хотел уже отправить его содержимое в рот, как вдруг…
Ему вдруг показалось, что лицо того трансвестита было знакомым. У Слепого вообще была профессиональная память на лица. И никакой грим, никакой антураж не мог отвлечь его от главного: изгиба носа, формы скул, разреза глаз…
«Где-то я уже видел этого ряженого, — пытался припомнить Глеб. — Где-то я его уже точно видел…»
В этот самый момент похожие мысли приходили и в голову одного из пассажиров рейса «Берлин — Нью-Йорк». Мужчина в элегантном белом костюме сидел у иллюминатора салона бизнес-класса и потягивал свой любимый «Голден лейбл» со льдом. Огромный «Боинг» как раз летел над океаном.
— Да, с этим парнем мне точно уже приходилось встречаться, — думал Кистофф. — Его лицо мне сразу показалось знакомым, хотя и взглянул-то я на него только мельком. Но вот где и когда? Это, конечно, вопрос.
И вдруг он вспомнил обстоятельства этой встречи — единственной в своем роде. Москва, 80-й год, Олимпиада… И самый позорный день в жизни агента ЦРУ Джона Кистоффа.
— М-да, жалко, что у меня не было возможности пообщаться с русским коллегой подольше, — подумал он, чуть ли не до хруста сжимая свой бокал. — Но если немцы его не запрячут в тюрьму, я еще свое наверстаю.
Джон Кистофф не был мстительным человеком. Он считал себя холодным прагматиком, который руководствуется не чувствами, а разумом. Но… только не в этом случае. Этот случай был для него особенным.
Светлана закончила писать, положила лист бумаги в папку, завязала тесемочки и отправила ее в сейф. Сейф был закрыт на ключ, ключ положен в женскую сумочку…
Этот неизменный ритуал обычно означал окончание рабочего дня. Поэтому для Светланы он не был в тягость.
Тем более, день сегодня выдался невероятно насыщенным событиями. Одна встреча с этим Правдиным чего стоила!
Светлана добивалась ее несколько дней. Поначалу «великий учитель» решительно отказывал: ссылался на занятость и нес всякий бред. И тогда ей пришлось оформить все документы и вызвать его официальной повесткой. Правдин, видимо, решил не ссориться с законом.
Разумеется, он не планировал раскрывать на допросе душу, да и вообще сообщать что-то интересное. Сверлил Светлану пристальным взглядом и то и дело переводил разговор на астрально-ментальную тематику.
Но опытного следователя было сложно увести от темы. Светлана задавала конкретные вопросы и требовала конкретных ответов, терпеливо разъясняя допрашиваемому его ответственность за дачу ложных показаний.