Пуля из «Вальтера» врезалась в плечо бедного турка, прошла навылет и оставила характерную отметину на стене. Бедняга тут же застонал от боли.
Выстрел Слепого был более метким. Орхан покачнулся, упал и скатился с лестницы на несколько ступенек вниз.
Впрочем, Глеб понял, что рана несмертельная. Он целился в бедро — и, похоже, именно туда и попал.
— Ну что, я же вас предупреждал! — рявкнул он на двоих оставшихся целыми турок. — А ну забирайте своих и валите отсюда. И еще. Если кто-то из вас здесь появится. Если хоть кто-то попытается здесь продать пакет дури…
Слепой медленно повернул в их сторону дуло пистолета. Парни согласно закивали головами.
— Сейчас я вас предупредил. Во второй раз предупреждать не буду, — добавил Слепой.
Через пару минут турки доставили своих раненых собратьев вниз. Там работы значительно прибавилось.
Через окно Глеб услышал, как завелся мотор припаркованного напротив «Тахелеса» микроавтобуса. И сразу после этого пошел спать. Все-таки для него время было уже очень позднее — четыре часа ночи.
Алексу, в свою очередь, пришлось до утра драить пол, смывая все остатки инцидента. Если бы Слепой узнал о его героизме, то, наверное, помог бы. Но когда Алекс намачивал тряпку остатками воды из бидона, Глеб уже растянулся на своей старенькой тахте и закрыл глаза.
«Ну и задал же мне хлопот этот Сиверов!» — зло подумал Потапчук.
Сегодня он был особенно зол на Глеба. Да, генерал понимал, что Глеб, скорее всего, ни в чем не виноват. Но… все равно был очень на него зол.
«В кои-то веки со старыми корешами выбрались на рыбалку, а тут на тебе!» — подумал Потапчук, набивая очередную трубку.
Кореша звонили уже раз десять, торопили его как могли и даже угрожали обратиться к президенту, чтобы тот своим особым указом отправил Потапчука на рыбалку. Но… генерал слишком серьезно относился к своей работе, чтобы оставить дела незаконченными.
Впрочем, спустя полчаса он, наконец, понял, что сделал решительно все из того, что сегодня мог сделать.
Генерал взглянул на часы. Было всего восемь вечера. На рыбалку он уже, конечно же, не успеет, а вот к свежей ушице — это как раз.
Он тут же набрал номер своего водителя и приказал подъехать ко входу. А сам стал по-армейски быстро собирать вещи.
Выйдя на массивное гранитное крыльцо, генерал сделал глубокий вдох. Потапчук не был на улице уже часов двенадцать — с самого утра. Но поскольку он, как всегда, думал о своем, то не сразу заметил изменения.
Лишь уже спустившись по ступенькам и свернув к стоянке, генерал поймал себя на мысли: еще с утра такой глубокий вдох был невозможен. Воздух в центре Москвы совсем не радовал.