— Ну что, начнем, пожалуй, с иголок под ногти? — весело спросил Сиверов, осторожно похлопав незнакомца по спине.
Как ни странно, в ответ тот не осыпал его проклятиями. Вместо этого Сеня спокойно сказал:
— Хорошо, я буду говорить. Это не моя война, я только исполнитель. Но… сначала одно условие. Жутко хочу отлить.
Глеб ненадолго задумался. Да, такие желания, в принципе, свойственны человеческому организму, хотя иногда они кажутся не более чем детскими уловками, скрывающими истинную цель. Но… перед ним ведь был уже не ребенок. А взрослый человек должен оценивать свои шансы трезво.
— Хорошо, если ты просишь только об этом, то… пусть будет по-твоему, — с улыбкой согласился Слепой.
Он вытащил из рюкзака еще одни наручники, наглухо сковал ими ноги пленника, и уже только затем расстегнул предыдущие. После этого Глеб резко вскочил и, не выпуская из рук трофейного «узи», отпрянул на пару метров назад.
Незнакомец с трудом встал на ноги, сделал неуверенный шажок вперед и, растирая непослушные кисти рук, начал расстегивать ширинку.
— Извини, что я буду подсматривать, — добродушно предупредил его Глеб. — Надеюсь, ты не особо стеснительный.
— Ничего, ничего, — негромко бормотал тот. — Чего уж тут стесняться, я же…
Он вдруг замолчал и стал медленно оседать на пол. Позабыв о мерах предосторожности, Слепой в несколько скачков оказался рядом.
Но предосторожности были уже и не нужны. По округлившимся зрачкам противника, по нескольким пенным каплям, выступившим из его перекошенного рта, Глеб сразу понял, что пленник мертв, и смерть была мгновенной.
Видимо, в трусы у него была вшита ампула с сильнодействующим ядом — именно на такой случай. И опытный боец решил использовать это последнее средство, понимая, что ничего хорошего в будущем его все равно не ждет.
Слепой вздохнул. Вся его работа пошла насмарку.
Иван Правдин вернулся домой уже заполночь. Он устало распрощался с водителем и попытался открыть ворота своего особняка на окраине Москвы. Минут пять у него ничего не получалось: ключ не попадал в замочную скважину.
Оказавшись, наконец, внутри, он, не раззуваясь, прошел в спальню и рухнул на кровать. Неподвижно пролежал несколько минут с закрытыми глазами. Потом приподнялся, включил ночник. Толстые губы негромко прошептали:
— Как же я устал, о если бы кто только знал, как я устал! И как же мне все это надоело!
Мурлыча, к нему приполз огромный и пушистый сибирский кот. Правдин нежно почесал его за ушком. И подумал: «Вот кто бы меня так почесал?»
Недавний разговор оставил у него очень противоречивые впечатления. С одной стороны, он, наконец, получил возможность достичь того, к чему столько лет стремился. А с другой стороны… теперь он сомневался, что стремился именно к этому.