«Тем более, это ведь не благодетели какие-то, — тут же развил он свою мысль. — Они потребуют плату, в этом можно не сомневаться. У них свои планы, и неизвестно еще, чем это все для меня закончится».
Правдин обхватил голову руками и застыл в позе роденовского мыслителя. Затем поднял глаза, устремив взгляд в одну точку.
На стене напротив кровати висел большой фотографический портрет. Уже немолодая блондинка была изображена там с охапкой осенних листьев. Женщина улыбалась, и ее глаза источали тихую и умиротворяющую радость.
Правдин долго вглядывался в этот портрет. На его глаза стали постепенно наворачиваться слезы.
— Прости меня, Люба, — прошептал он. — Мне очень, очень тебя не хватает.
Интересно, как отреагировали бы на эту сцену его многочисленные приверженцы? Правдин тут же осекся при мысли об этом. На публике он казался сильным и могущественным человеком — или даже уже и не совсем человеком? Но на самом-то деле…
Правдин, наконец, снял туфли, переобулся в тапочки и отправился на кухню. Ему очень хотелось пить. А лучше бы даже выпить.
Он во всеуслышание утверждал, что не приемлет алкоголь в любых количествах, даже бокал шампанского на Новый год. Но в одиночестве, когда на него наваливалась грусть, позволял себе тяпнуть стакан-другой коньячку. И сегодня был как раз подходящий случай.
Первую рюмку Правдин осушил одним махом и тут же налил вторую. На душе как-то сразу полегчало. Он залез в свой холостяцкий холодильник и смог выудить оттуда лишь банку консервированных устриц и уже не первой свежести лимон.
— Надо поставить чаю, — решил Правдин. — Ах, и еще же эта газета… И чего мне ее, спрашивается, подсунули?
Он сходил в прихожую и вытащил из дипломата свежий номер «Такой жизни». Эту газету ему подарил товарищ из «Лады», посоветовав ознакомиться со статьей на третьей странице.
Правдин лениво перелистнул обложку с какой-то очередной полуголой поп-девицей и удивленно хмыкнул. На третьей полосе красовалась его фотография двадцатилетней давности. Там он был изображен в офицерском мундире.
Без особого желания Правдин взялся за чтение. То и дело он отвлекался от этого процесса, чтобы загрузить в себя очередную порцию коньяку.
* * *
Полосу открывал огромный заголовок: «ДЕТИ КНЯЗЯ РЮРИКА, ИЛИ ПОЧЕМ ОПИУМ ДЛЯ НАРОДА?» Вслед за ним шел разбитый на колонки текст:
«Целителями, экстрасенсами и прочими тружениками оккультных цехов в наше время никого уже не удивишь. Многие считают, что их время закончилось еще в эпоху перестройки. И, тем не менее, по России активно перемещаются…
Правдин решил пропустить скучное вступление и перескочил сразу на следующую колонку. Там речь шла уже не про перестройку, а про него самого: