— Князь Мстислав обо всем знает, и мы ему тебя так расхвалили, что он готов передать под твое командование несколько отрядов.
— Какие именно?
— Несколько сотен черных клобуков, пару сотен дружинников из Киева и Каменца, да охочих людей человек триста.
«Значит, надо задержать галичан? — задумался я. — Что же, план реальный. Лично для меня риск не велик и мои всадники смогут себя показать во всей красе. Опять же с Хорояром и Осокой больше сотни воинов, вароги и дружинники, все ветераны Северной войны, и запас огненных смесей да бомб имеется, так что можно и повоевать, пока великий князь бьет суздальцев, ибо мне это выгодно, это нужно Венедии и это даст понять киевлянам, кто я таков есть».
— Я согласен, — с моей стороны кивок. — Когда выступать на Каменец?
— Через два дня, — Велемар, который, наверное, уже пообещал старшему сыну Изяслава Мстиславича, что я буду оборонять земли Киевского княжества, облегченно выдохнул.
— С князем Мстиславом встреча будет?
— Да, сегодня же. Заодно и пленника своего ему передашь, — лютич осекся, видимо, вспомнил, как я в свое время не отдал пленного Игоря Ольговича, и спросил: — Или ты его себе оставишь?
— Возиться с ним не хочется, так что поговорю с Рюриковичем по душам и отпущу. Мне он не нужен.
— Вот и хорошо, — Велемар и Бранко переглянулись, и лютич сказал: — Тогда мы вечером зайдем и в Детинец вместе отправимся.
— Я не против.
Еще некоторое время мы разговаривали на общие темы. Затем гости ушли, а я отдал приказы своим ближним людям. Бравлин с двумя десятками разведчиков остается в Киеве, а Хорояр собирает воинов. Мы выступаем в поход, а припасы и лошадей для моих дружинников дадут киевляне. Ну, а после того как Осока и Вепрь взялись за дело, я посетил пленника, который с парой своих воинов сидел в том же самом подвале, где в прошлом году находился Валентин Кедрин.
Ростислав Юрьевич встретил меня настороженно, хотя его никто не избивал, не пытал, на цепь не сажал и голодом не морил. Ну, это и понятно, трудно привыкнуть к тому, что он князь только по титулу, а за душой ничего нет и дружина рассеяна. Однако, что у него на душе творится, мне было неинтересно. Поэтому я сразу перешел к сути и спросил Долгорукого:
— Ростислав Юрьевич, ты свободу получить хочешь?
Помедлив, Долгорукий согласно мотнул головой:
— Да.
— В таком случае слушай мое условие. Как вольного человека я передам тебя сыну Изяслава Мстиславича и ты будешь свободен. Взять с тебя нечего, но с тобой имя и княжеское достоинство, так что ты еще поднимешься. И когда это произойдет, я потребую с тебя должок. Что попрошу, то и отдашь. Устраивает такой расклад?