— Нам необходимо дожать врага и разгромить его! — скидывая помятый шлем и мокрые латные перчатки, а затем, сжимая кулаки, выпалил Ярослав.
— Нет, — князь отвернулся от сына.
— Ко как…
— Молчи, я сказал! — Владимирко был резок. — И не смей орать! Успокойся, навести раненых, и приведи себя в порядок, а только потом приходи.
— Понял.
Ярослав понурился и отправился выполнять повеление отца, а князь собрал военный совет, на котором было произнесено много гневных речей, но ни один из военачальников не дал своему полководцу доброго совета. Наемники не желали идти на прорыв, а жертвовать своими дружинниками или ополченцами, которые находились в хвосте войска, Владимирко больше не хотел. Переход до следующей переправы мог отнять весь день и, наверняка, там снова окажутся воины Сокола. Значит, следовало разделить войско на части и двигаться вдоль берега двумя потоками. Больше ничего придумать было нельзя. Но прежде чем отдать новый приказ князь решил поговорить с венедским вождем и попробовать склонить его на свою сторону.
* * *
Тела облаченных в кольчуги русских дружинников медленно погружались на дно реки. Они выполнили приказ, и пошли на смерть, но мои воины его тоже выполняли. У каждого была своя правда, однако, тактическая победа осталась за нами. Армия Владимирко Володаревича застряла и потеряет еще сутки, которые будут использованы киевлянами для сосредоточения сил. Правда, галицкое войско пошло на Киев не через Каменец, а мимо Межибожа, в коем сидела полусотня сохранивших верность великому князю конников, то есть двигалось немного южнее, но это мелочь. Все равно мы их перехватили, и основные события произойдут вблизи Киева. Ну, а пока я делал то, на что подписался, и продолжу тормозить галичан завтра, послезавтра и так далее, до тех пор, пока не выйду на соединение с войском Мстислава Изяславича.
Подняв голову, чтобы не видеть мертвецов, я посмотрел на противоположный берег. Там князь Владимирко в красном плаще и на свежем коне, в сопровождении всего пары телохранителей и молодого воина, судя по всему, сына Ярослава, коего в моем времени называли Осмомысл, направлялся ко мне. Он знал, что я ему ничего не сделаю, это очевидно, поскольку со мной не только верные ордынцы и венеды, но и киевляне, часть из которых вместе с варягами сидела в засаде и терпеливо ждала наступления вражеских дружинников. Так что переговоры пройдут спокойно и Рюрикович, живой и здоровый, вернется обратно и начнет искать обходной путь.
Конечно, можно было бы и не встречаться с князем. Но это все-таки передышка. Пока рядовые переговорщики общались и обговаривали условия встречи, да пока мы поговорим, вот пара часов и пролетит. Мои воины вытащат из воды хотя бы некоторых мертвых дружинников, с коих снимут броню и оружие, отдохнут и подготовятся к отходу, который начнется в первых сумерках. Ну, а полки галичан посмотрят на своих павших товарищей, которые отправляются на корм ракам, и послушают раненых. Так что время можно потянуть, тем более что Владимирко Володаревич и его сын Ярослав личности примечательные и свой след в истории оставили. Да и в будущем с ними придется столкнуться неоднократно, поскольку они, если выражаться привычными для меня терминами, западники, сепаратисты и самостийники, которых ради объединения Руси необходимо давить, а врага надо знать в лицо.