Прерывая мои думы, князь Владимирко и сопровождающие его лица выбрались на берег, и я прошел под навес, который специально для такого случая быстро соорудили варяги, и присел на седло. Полуденное летнее солнце припекало немилосердно, но от реки шла приятная прохлада. За моей спиной встали Хорояр Вепрь, Юрко Сероштан, Кулибин и воевода Федор Брагин, который возглавлял приданных мне в помощь киевских воинов. Свидетели на месте и теперь осталось только встретить гостей.
Князь Владимирко и княжич Ярослав, оставив своих охранников снаружи, вошли под навес. Наверняка, галицкий владетель уже посмотрел на моих варягов и киевлян, отметил наличие арбалетов и порядок среди воинов, а значит, разговор будет серьезный. Впрочем, это было понятно сразу, ведь не тот человек Володаревич, чтобы на пустую встречу напрашиваться, так что сделает мне какое-то предложение.
— Присаживайся, князюшка, — я указал гостю на седло рядом, — и ты, княжич, садись, в ногах правды нет, а ты сегодня уже в деле был и утомился.
Владимирко всего передернуло, и он едва не развернулся ко мне спиной. Не привык Рюрикович к такому непочтительному отношению, а правильней будет сказать, что отвык, ибо давно в прошлом остались те времена, когда он голый и босой, сверкая задницей, от своих противников убегал. Ну, а что касается Ярослава, то он едва сдержался, чтобы не наброситься на меня, не отошел еще юноша от схватки и непомерно горяч. Но это ничего, время от несдержанности его вылечит, конечно, если он переживет своего батю, а то времечко нынче смутное, стрелы, мечи, копья и кинжалы, так и ищут княжеского тела. Поэтому предугадывать будущее бесполезно.
Гости присели и князь, кивнув на мое знамя подле навеса, без приветствия начиная разговор, сказал:
— Странно, а мне говорили, что у ведуна Вадима Сокола, которого германские крестоносцы до сих пор забыть не могут, знамя красное, а не голубое.
— Красное для Венедии, сам знаешь, это любимый цвет варягов, а голубой символ вечного Тэнгри, и он дорог степнякам, ханом которых я недавно стал.
— Значит, в степи решил осесть? — ухмыльнулся князь.
— Да, — я улыбнулся и добавил: — Соседями будем, князь.
— Соседство, это хорошо, — Владимирко кивнул. — Да вот только зачем ты на сторону киевлян встал, понять не могу? Неужели они тебе, славному венедскому воеводе, платят?
— Эх, князь, если бы все было так просто. Дело-то не в деньгах. Я за народ русский встал.
— Так и я тоже.
— И поэтому ведешь с собой ромеев и европейских наемников, да прислушиваешься к мнению императора Мануила, который на тебя, лишь только ты ослабнешь, ярмо оденет?