— Ахр-р-р!!! — новый крик венделя и он опять накинулся на князя. Серия стремительных и мощных ударов обрушилась на Ивана Ростиславича. Каждый из них мог оборвать его жизнь, а он умирать не хотел и бился. Князь держался из последних сил. Он сражался на пределе своих возможностей и если бы Берладник дрался с ульфхеднаром один на один, тот его, конечно же, загонял бы и прикончил. Да вот только князь был не сам по себе. Рядом находились верные дружинники, которые уже пришли в себя и, пользуясь тем, что рядовые вражеские бойцы просто наблюдают за боем, они набросились на ульфхеднаров со всех сторон.
Щиты и броня против голого тела. Мечи против топоров. Дружинники стиснули венделей, навалились на них скопом и смяли. Оборотни упали на окровавленную землю, и на них обрушилась сталь. Русичи рубили и кромсали их на куски, и князь Иван тоже приложился. Острие княжеского меча несколько раз погружалось в тело ненавистного врага, который смог его испугать. Но потом Берладника оттянул в сторону Сидор Окут, который указал на войско дикарей. Северяне вновь собирались перейти в атаку, и князь выкрикнул:
— К бою! Становись!
Команда Берладника привела воинов в чувство и, оставив на месте семь убитых и четверых раненых, авангард дружины выдвинулся дальше по тропе. Раненых ульфхеднаров, которые лежали на земле, сразу добивали, а когда дикари покатились с невысокого взгорка на дружину, Иван Ростиславич приказал выйти в первый ряд людям десятника Олеши. Воины, которые освоили применение зажигательных снарядов, встали рядом с ним. У десятника в руках находился горшочек с угольями, и гранатометчики (так их называл Сокол), стали опускать в него промасленные фитили своих метательных снарядов. Толстые шнуры вспыхивали, а затем в приближающуюся живую волну врагов полетели глиняные бутылки.
Падение. Треск. Вспышки и огонь. Злое пламя «греческого огня» охватывало тела людей. Они вспыхивали словно свечки, а горючая жидкость, которая была усовершенствована хозяином Рарога и его алхимиками, перескакивала на других дикарей. Лапоны, саамы и вендели, замялись. На широкой тропе образовался хаотично смещающийся по склону орущий от дикой боли огненный комок, а гранатометчики продолжали свое дело. Они метали один снаряд за другим, и над ущельем стоял непрекращающийся стон, от которого дружинникам было не по себе. Ну, а затем горящая толпа дикарей побежала, а русичи, подобрав своих раненых и мертвых, оставив на месте небольшой заслон из арбалетчиков и поджигателей, последовали вслед за ними.
Воины были готовы к тому, что им вновь придется сражаться. Но нет. Испуганные оленеводы и вендели, которые восприняли «греческий огонь» как колдовство, разбежались и на перевале дружинники обнаружили только мертвецов и старого шамана, которого толпа просто стоптала. Он был жив. Однако у него была сломана нога. Вендель изрыгал проклятья и старался уползти с пути дружинников, но у него ничего не получилось. Русичи схватили колдуна, а затем подтащили к Ивану Ростиславичу, который сначала хотел его убить. Но это было первое желание, с которым князь справился. А после этого Рюрикович решил, что надо взять шамана с собой, дабы с ним могли пообщаться венедские волхвы и Вадим Сокол.