Когда электронные цепи восстановились в должном объёме, я угнездился на пятой точке. Рядом ползали поверженные дуэлянты.
– Довольны? – спросил Пухлый.
– Yes, yes, – ответил я, ощупывая голову в поисках повреждений. Удивительно, но ничего не болело. – Ощущения фантастические.
Огребя причитающееся, мы вернулись к столу. Недовольства по поводу результатов не высказывали – в джунглях мы живём или не в джунглях, в конце-то концов! Обмыли викторию Пухлого. Затем выпивка приказала долго жить, на собственном примере подтвердив народную мудрость, что лишней водки не бывает. Возможно, она имелась в магазине, но я предусмотрительно спрятал ключи от «Нивы». Завтра надо было много ходить по лесу, а это нелегко с бодуна.
Праздник кончился. Осоловевшие люди разбредались в поисках лежбища. Акимов пальнул из шпалера в ворону и сбил её. Я сел на крыльцо. Догнаться было нечем. Балдориса стошнило. Рядом, к своему несчастью, оказались Аким и Глинник. Драться не стали.
«Опосля в рояль насрали. Славно время провели».
Тащить винтовку из-под воды очень трудно. Особенно, если её затянуло илом. Приходится делать это вдвоём. Но даже вместе нелегко.
Наконец, грязь подалась, неохотно выпуская оружие. Мы с Балдорисом выволокли из ямы бесформенную палку. Под наслоениями торфа скрывался пригодный для стрельбы ствол.
Сапёрам, чистившим после войны Синяву, предписывалось сбрасывать собранное железо в невысыхающие лужи. Что они добросовестно и проделали, а мы потом его доставали. Достаём и сейчас. В воде ему ничего не сделается.
Мы булькали [23] на картах, где было утоплено немало добра, которое воякам оказалось невозможно, да и не нужно вывозить из леса.
Расположенные на восьмикилометровом промежутке между посёлком Синявино и старой военной дорогой карты представляли собой ряд громадных прямоугольников, из которых когда-то добывался торф, разделённых широкими подъездными путями. Ныне торфяники стали хранилищем оружия, которое, если не полениться, вполне пригодно для последующей реставрации и использования.
Бесформенная палка, после того, как мы очистили её до железа, оказалась стволом от мосинской винтовки с патроном в казённике. Копать с Болтом было одно удовольствие.
Балдорису, как и всякому новичку, очень везло. Мы уже вытащили цинк немецких патронов и почти все оказались «шебуршастыми». Потрясёшь около уха, слышно, как шуршит порох. Мы ими стреляли. Осечек было мало.
К сожалению, советские патроны гансовским и в подмётки не годились, почти все испортились. Вообще-то «водяные» патроны сохраняются хорошо, но работавшая по принципу «всё для фронта, всё для победы» отечественная промышленность клепала маслята лишь бы числом поболее, ценою подешевле. Вот и приходили в негодность. Положение не могла исправить даже пресловутая балдорисовская удача.