Тростниковая флейта (Цыганков) - страница 3

Луна обводит тёмный силуэт,

Предполагая новую волну Прилива.

И крылатый бег часов,

Ещё не обозначенных в воде,

Не знает, как переступить рассвет.

И я, сдирая донные пласты,

Пытаюсь угадать, где скрыта твердь.

Но только мрамор многих Атлантид

Распарывает плоть зелёных волн

Подводных, неродившихся морей.

Поскольку море – плоскость, и на ней

Должна быть неоткрытая земля.

Ещё не знал о шаре Магеллан,

А я уже чертил его маршрут,

Играя с настоящим кораблём

В огромной луже посреди двора.

Но лужи тоже без границ и дна,

Они бездонны и бесформенны,

Как весь невоплощённый генотип.

И всё, что накопилось со времён

Пришествия избранников со звёзд,

Я помню, чувствую, осознаю…

Но только не найду, где скрыта твердь:

На чём стоят проклятые слоны?

Где край нераспадающихся сфер?

И кто ещё об этом не забыл?

11.1989

На чтение Гомера

В гневе ложусь я на камни брега реки многобурной,

Взгляд отвожу от прекрасных меднолитых современниц,

Словно развёрнутый свиток – мудрую книгу читаю:

Как неразумный троянец, Парис, Елену похитил.

Недолго скорбели ахейцы…

5.1989

Над водой

Упругой линией бедра

На гнутом зеркале природы,

Сплошной иллюзией свободы

Стоит упрямая вода.

Равно – что море, что река…

И плоть произошла из плоти.

Ещё не жил Буаноротти,

Но стала мраморной рука

Запечатлённого творца,

Себя загнавшего под своды

На плечи давящей природы

Ступнями римского дворца.

Но всем знакомые черты

На берегах бесстрастной Леты

Несут вселенские приметы

Какой-то странной красоты.

И здесь – что сердцу, что уму

Не совладать с подкожной дрожью.

Течёт вода по бездорожью,

И путь срывается ко дну.

А над водой струится стриж,

Взрывая вечность опереньем,

И в глубине покрыт свеченьем

Ещё не признанный Париж…

Но в звук врезается перо

Едва проклюнувшейся птицы,

И окрылённые девицы

Поют про женственность и про

Того, который под венец

Шагнул с земного эшафота.

И муза славила Эрота,

Когда в бедре запел птенец.

7.1989

Страсти по Эгисту

Старик, похожий на Гомера,

Глядит в упор на Клитемнестру.

А Клитемнестра, как гетера,

Заводит страсти по Эгисту.

Старик глядит, Гомер похожий.

И Понт выкручивает пену.

И Агамемнон, как прохожий,

С тоскою смотрит на Елену.

А Клитемнестра в ратном шлеме

Снимает с юноши накидку.

Старик заплакал, и в гареме

Эгист ласкает проститутку.

Античность, белая, как пена,

Несёт по площади заколки,

И полногрудая Елена

Ломает ногти на прополке.

Эгист устал, ушли гетеры.

Гомер похож, но не смеётся.

Елена – пленница Цереры

И никому не отдаётся.

Выходит на берег Цирцея

И озирает гладь потопа,

Но ожидает Одиссея

Под Менелаем Пенелопа.

И Зевс уже не принимает

Очередную гекатомбу,

Он Агамемнону внимает,