— Езжай к Глечику. Он тебя так спрячет, что сам черт не найдет.
Левое плечо кандидата-регионала акульей наружности было оцифровано.
— Я написал телефон наоборот, — сказал Юрка. — Впрочем, в Окопе все равно не принимает.
— Окопе?
Мне действительно нужен был окоп.
— И в Селюкове тоже, — сказал Жорка.
Жорка дернул за губную уздечку и показал свои сталактиты и сталагмиты, облепленные пломбами. Его примеру последовал Юрка. На душе сразу стало легче.
* * *
В Окопе я просидел недолго. Глечик-Левченко что-то узнал в Тысячелетнем городе, где продавал картошку и самогон из неё — двойной перегонки, молочно-угольной очистки — посоветовался с тишковским отшельником и отправил меня к своему куму Королю.
Дальний родственник Короля когда-то был прокурором в Киеве. Поэтому Короля в деревне не любили. У него был самый большой дом и самая большая пенсия, хотя всю жизнь он проходил в помощниках. Его трудовая деятельность закончилась в столярной мастерской, где он отрезал себе три пальца.
Теперь Король сидел дома, одним глазом смотрел телевизор, а другим — на дорогу, по которой гоняли автомобили или гоняли коров. У него были умные глаза и глупая улыбка. Полное, но сильное тело. От него пахло нафталином и ацетоном.
Я сидел рядом. Я тоже пах не очень. Между нами стояла бутылка.
По телевизору шло очередное шоу канала «Килиманджаро». Пирокинетик Геростат Шимко пытался силой мысли поджечь Верховную Раду.
— Все из-за Чернобыля, — говорил Король. — Ты думаешь, Киев пострадал, Белоруссия? Как бы не так. Это мы пострадали.
С экрана хищно и нежно улыбался голубой судья. Похоже, ему нравился пожар.
— Один ученый измерил радиацию. Везде измерил. И знаешь, что показал дозиметр?.. Что здесь самая низкая радиация. Выше по реке — до самых Тишков. Ниже не бывает. Вот все и ломанулись к нам — строить дачи, дворцы. Почти весь Киев тут… Поэтому я спрашиваю тебя, как умного человека, вы там в городе умные. Кто больше пострадал от Чернобыля?
— Никто не пострадал. То есть…
Король мутно посмотрел на меня.
— Представь цезий в кишечнике. Его даже хирург не вырежет…
Голос отдалялся. Наверное, я вышел отлить.
Вонючий туалет тек навстречу. Я разминулся с ним и углубился в сад. Вороны клевали поздние яблоки, не обращая на меня внимания. Я с трудом расстегнул змейку ширинки, забыв, что она на пуговицах.
Потом долго держался за дерево. Чертов Глечик, чертова выпивка…
За лугом змеилась река. Далеко и близко. Как же её? Уды? Удай?.. Если заблужусь, люди подскажут…
Купаться или не купаться? Я разжал пальцы и упал на землю. Перед тем как отрубиться, я посмотрел в глаза волка, который выдавал себя за собаку Дружка.