Сорвать маску (Макфи) - страница 93

— Я ни за что не попытался бы забрать его у тебя.

— Но я этого не знала.

— Сколько раз я приходил сюда, сколько раз мы занимались любовью, и все это время ты прятала моего сына на чердаке!

Арабелла беззвучно охнула:

— Ты говоришь так, словно я затеяла целый заговор! Но все ведь не так, Доминик. Я люблю Арчи. Я бы жизнь отдала, чтобы защитить его. Да, я продала себя ради сына, но ты, Доминик Фернекс, ты купил меня! И не смей осуждать за это!

— Если бы ты рассказала мне об Арчи, это бы все изменило.

— А что было бы по-другому? — воскликнула Арабелла. — Прошлое? Тот факт, что ты заплатил миссис Сильвер, чтобы переспать со мной? Купил меня у нее? Сделал меня своей любовницей?

Он содрогнулся, словно жестокие слова причинили ему боль. Но Арабелла не могла остановиться — она хотела, чтобы он понял.

— Я верила, что ты тот, кто разбил мое доверие и мое сердце, бросил меня, когда мне было всего девятнадцать лет, оставив опозоренной, незамужней, беременной. Человек, решивший купить меня для удовлетворения своих низменных желаний. — Она безжалостно смотрела ему в глаза. — И что, ты считаешь, будто я отдала бы Арчи человеку, которому не доверяла? На которого злилась и даже не испытывала симпатии, считала безжалостным, надменным эгоистом, способным причинить боль кому угодно? Какой я тогда была бы матерью для нашего сына, Доминик?

— Я понимаю твои мотивы, Арабелла, но...

— Никаких но! — Должен же он понять. — Я сделала то, что должна была, ради Арчи. Я всегда буду поступать ему во благо, защищать его, что бы ты ни говорил.

Они посмотрели друг на друга.

— Ты вообще рассказала бы мне о его существовании, если бы правда не выплыла наружу?

Смогла бы она сделать это?

— Не знаю, — честно ответила Арабелла. — Я почувствовала, что между нами многое изменилось. И, несмотря на все, что, как мне казалось, совершил, ты по-прежнему мне не безразличен. Более того, возможно, ты чувствуешь то же самое.

Слова повисли в воздухе, смутив их обоих, и она мгновенно пожалела о сказанном. Гордость Арабеллы оставалась слишком уязвимой, но было бы совсем несложно растоптать ее остатки. Она отвернулась, но Доминик притянул ее к себе.

— Ты никогда не была мне безразлична, Арабелла, — произнес он решительно и убежденно, крепко сжимая объятия. — Что бы я ни говорил, ослепленный обидой и болью, не считай, будто я утратил чувства к тебе..

Он прижался к ее лбу своим.

— Что же мы будем делать теперь?

Этот вопрос Арабелла непрестанно задавала себе.

— Не знаю. Я уверен только в одном: я не хочу снова потерять тебя. И я не хочу потерять Арчи.