– Нет. Я уже его забрал, принял и готов ехать, если вы готовы.
Видно, от того, что его ждет скорое избавление от боли, он проявил к ней вежливость. Неужели можно надеяться даже на благодарность? Аннабел завела мотор и, ничего ему не сказав, поехала в сторону Равелло.
– Отец был явно возбужден.
Вы и не представляете себе, Лукка, как он возбужден. А вслух она произнесла:
– У меня создалось впечатление, что он всегда такой.
– Вы, вероятно, слыхали о непоколебимом характере и неотразимой силе? Мой отец воплощает и то и другое, – с раздражением заметил он.
Аннабел тут же представила себе Гвилио, излучающего энергию и такого приятного в общении. Но она – не его сын, живущий с ним с рождения. И у сына свои суждения по этому поводу.
Она хотела было спросить, не надо ли ему что-нибудь купить по дороге, но передумала. Он молчит, значит, не стоит его спрашивать.
От такого угрюмого поведения кому угодно сделается не по себе, но она уже успела кое-что о нем узнать и, несмотря ни на что, жалела его. Он – не обычный человек, он выполнял свой воинский долг, привык принимать мгновенные решения, чтобы сразить противника, а самому остаться в живых. К тому же надо учитывать ранение, которое заставило его неожиданно вернуться домой. Она подумала о том, что не в его характере показывать, что он в ком-то нуждается. Вероятно, он слишком горд и будет избегать суеты вокруг себя. Аннабел это понимала и сожалела о том, что оказалась в его доме прошлой ночью. Раненый летчик имел право вернуться домой и без лишних глаз справиться со своими бедами.
Она оказалась не в том месте и не в то время. Гвилио не мог этого предусмотреть – он хотел устроить ее как можно лучше.
Аннабел стало стыдно, когда она вспомнила те жестокие слова, которые наговорила Лукке. Она излила на него всю ту брань, которую заслужил Райан. Он частенько возвращался домой поздно ночью после вечерних обходов в больнице. Вернее, она думала, что это были вечерние обходы. А он был тогда с женщиной, его теперешней женой. И у них ребенок. Ребенок, которого должна была родить Аннабел. Ребенок, которого они не могли, по словам Райана, завести до тех пор, пока он не откроет собственную практику.
Слова, брошенные в лицо Лукки прошлой ночью, были направлены в ложную цель. При первой же возможности она извинится перед Луккой.
Они подъехали к дому, и ей показалось, что он заснул. Она открыла заднюю дверцу и окликнула его, но ответа не последовало. Если бы он не полулежал в неудобной позе, она оставила бы его в машине на ночь.
Взяв трость, она прислонила ее к машине.