– Лукка? – Она тронула его за плечо. – Просыпайтесь! Вы уже дома. Я помогу вам выйти. Ну же. Вы не можете оставаться в машине.
Вероятно, ее слова – или просто звук голоса – дошли до него. Его тело напряглось и резко дернулось. Он захлебывался от слов. Он не ругался, и это не были злобные слова. Хотя Аннабел мало что понимала по-итальянски, но догадалась, что он, должно быть, отдавал приказы или указания. На его лице отразился ужас, что было видно даже в полутьме. Он мертвой хваткой вцепился ей в плечо, не сознавая своей силы. Ночной воздух прорезали его крики. Ей послышалось какое-то имя, произнесенное им вперемешку со сдавленными рыданиями. Дрожь сотрясала его тело, а у нее сердце разрывалась от сострадания, глядя на него.
Он переживал посттравматический стресс. Аннабел приходилось выхаживать ветеранов, и она более чем кто-либо понимала его интуитивное желание спрятаться от семьи, пока он не придет в норму.
Она наклонилась вперед и обняла его за плечи свободной рукой. Она укачивала его, словно ребенка, приговаривая:
– Лукка, все в порядке. Это просто сон. Вы дома, и ничто вам не угрожает.
Ее щеки коснулась свежевыбритая мужская щека. Чья щека была мокрой от слез – непонятно.
– Все хорошо, – прошептала она, прижавшись губами к его виску. Я с вами. Проснитесь.
Наконец он перестал стискивать железными пальцами ей плечо, его тело расслабилось, и он тяжело выдохнул.
Руки Лукки шарили по ее талии и спине, потом – по плечам и по лицу. Он смотрел на нее, ничего не понимая.
– Привет, – прошептала она, чувствуя, что ее собственное тело дрожит от его прикосновений. – Вы меня вспомнили?
– Синьорина Марш, – после долгого молчания произнес он.
– Да. Вам приснился дурной сон, пока мы ехали из аптеки.
Их губы были так близки, что она ощущала его дыхание.
– Прошлой ночью мне тоже снился страшный сон? – спросил он с болью в голосе.
У нее снова сжалось сердце.
– Честно говоря, я не знаю. Как только вы уснули, я перебралась в другую комнату. Лукка, расскажите мне, что случилось с вами на войне. Поговорите со мной. Я так поняла, ваш истребитель разбился.
Он сжал ей плечи. Даже в сумерках было заметно, как потемнело его лицо.
– Вы много всего услышали?
– Достаточно, чтобы понять, что с вами происходит.
– Вы действительно хотите знать? – пробормотал он.
– Да! Как бы ужасно это не оказалось.
– Наш отряд попал под огонь противника. – Дыхание прерывисто вырывалось у него изо рта. – Я видел, как сбили моего лучшего друга. Почему его, а не меня?
Как он страдает! И она вместе с ним.
– У него была жена и вот-вот должен родиться ребенок. Я не мог понять, почему я жив, а он – нет.