— Но как я должна расплачиваться? — подняла глаза Мила.
— Слушай меня внимательно, повторять не буду: если ты еще хоть раз, хоть один-единственный разочек изменишь мне, я тебя убью. Заткнись! — рявкнул Север, заметив, что Мила хочет что-то сказать. — Заткнись и слушай! Знаю, ни боли, ни смерти ты не боишься. Но я тебя не просто убью, я тебя плохо убью. Прострелю тебе кишки. И сразу же, на твоих глазах, пущу себе пулю в лоб! Представь: ты будешь долго и мучительно умирать над моим трупом, зная, что это ты стала причиной моей гибели. Такое ведь для тебя пострашнее любых пыток, а? Как тебе перспектива? — глумливо и насмешливо вопросил Север.
— Жуть… — потерянно пробормотала Мила. — Вообразить страшно, ужас охватывает… И ты действительно способен сотворить… подобное? — Она конвульсивно передернулась, съежилась, словно от холода.
— Не сомневайся, Ми-лоч-ка! — оскалился Белов. — И поимей в виду: меня не проведешь, я сразу учую, если от тебя будет нести чужими мужиками. Так что подумай хорошенько, блядовать тебе или нет!
Девушка печально помолчала, размышляя.
— А если я не выдержу? — тихо спросила она.
— Не выдержишь?! — Север вскочил, сорвал с себя ремень. — Не выдержишь?! Ах ты, погань сортирная!
Ремень хлестко опоясал Милу поперек спины. Девушка отпрыгнула в угол, попыталась прикрыться руками от беспощадного ливня ударов. Она не кричала, лишь мучительно постанывала после каждого взмаха ремня.
Наконец Север отшвырнул ремень, схватил жену и бросил на кровать. Сам навалился сверху, срывая с Милы одежду.
— Ты что, Север, мне же больно… — всхлипнула она, слабо попытавшись сопротивляться.
— Молчи, блядь драная! — яростно прорычал Белов.
…Перед соитием Север опять с угрюмым удовлетворением заметил, как знакомо болезненно помутнели глаза жены…
Мила проснулась среди ночи. Приподнявшись в постели, села. Исхлестанное тело болело, но несравнимо больнее ныла душа.
Север, спавший чутко, как зверь, тотчас открыл глаза.
— Что случилось? — спросил он неприязненно.
— Ничего. Спи, милый. Просто мне не спится, — отозвалась девушка.
Север недовольно повернулся к ней спиной и сразу вновь уснул. А Мила погрузилась в свои невеселые мысли.
Что случилось с любимым? — думала она. Почему он стал таким? Почему нежный, глубоко и мучительно любивший ее Север теперь ведет себя с нею, словно обычный бандит? Хотя нет, не обычный — куда до него обычному бандиту, — а как по меньшей мере десяток самых что ни на есть отмороженных подонков. И это выражается не в словах и не в поступках даже, жестоких и бессмысленных, а в том его брезгливом ненавидящем презрении, густые волны которого постоянно ощущала на себе Мила. Неужели Север все еще болен психически? Неужели его болезнь никогда не пройдет? И неужели он никогда не будет любить Милу по-прежнему?