Я съежилась в дверном проеме и взмолилась:
— Пожалуйста, Боже, прошу тебя, спаси его. Не дай ему умереть, Пожалуйста! Пожалуйста!
Никки глубоко, прерывисто вздохнул. Глаз широко распахнулся, лицо было испуганным, словно только что очнулся от кошмара и обнаружил, что это реальность. Он задергался в руках врачей, оттолкнув одного из них к стене, но видно было, что у него почти нет сил.
Я пробилась к нему:
— Никки, Никки, это я.
Он заметил меня, и я смотрела, как постепенно его лицо обретает осмысленное выражение. Он немного успокоился и протянул руку, пытаясь дотронуться до меня, но мне самой пришлось закончить движение и взять его ладонь в свою. Он даже не мог сжать пальцы вокруг моей маленькой ладошки, словно это усилие было для него чрезмерным. Я бережно держала его большую руку в своих, прижимая ее к груди.
Доктор сидел на коленях с другой стороны, слушая стетоскопом сердечный ритм. Кажется, ему понравилось то, что он услышал:
— Бьется медленно, но стабильно. Что с ним случилось?
Я покачала головой, заметив, что по щекам текут слезы. Я не плакала — они текли сами по себе, помимо моей воли.
— Я не знаю. Мы занимались сексом, а потом он просто рухнул на пол. Его сердце остановилось, а я не могла его запустить.
— Как вы себя чувствуете? — спросил доктор у Никки, но даже если он и слышал вопрос, то не показал этого. Никки продолжал смотреть на меня, как будто кроме меня вокруг никого больше не было.
— Никки, — позвала я, — ты меня слышишь?
Он сглотнул слюну, будто что-то болело, и прошептал:
— Да.
— Доктор спросил, как ты себя чувствуешь?
Он нахмурился и оглянулся вокруг, словно только сейчас заметив других людей, и снова сосредоточился на мне, словно я была для него единственным реальным созданием в этой комнате. Он еще не полностью пришел в себя; чтобы ни случилось, ясно одно — сразу он не восстановился.
— Спроси его, как он себя чувствует, — попросил доктор.
— Как ты себя чувствуешь?
Он сильнее нахмурился:
— Плохо, слабость.
Я наклонилась и поцеловала его мягкие, все еще слишком слабые, пальцы. Он слабо улыбнулся.
— Что последнее он помнит? — спросил доктор.
Я повторила вопрос.
— Секс, потрясающий секс. — На этот раз его улыбка была шире и счастливее, но он по-прежнему выглядел все еще потеряно, будто был ранен или что-то было не так.
— Это был охуительный крышесносный секс, — подтвердила я, улыбаясь ему в ответ.
Это заставило его ухмыльнуться, совсем слабо по сравнению с обычной ухмылкой, но это был шаг в правильном направлении. Глядя, как он ухмыляется, я почувствовала, что стеснение в груди отступает, хотя до этого его даже не замечала.