— Я должна идти, Синрик.
— Хотя бы не называй меня так; ты же знаешь, как я не люблю, когда меня так называют. — Он был раздражен и все еще напуган.
Я сглотнула, сделала глубокий вдох, громко выдохнула и сказала:
— Син, мне пора идти.
Мне уже не удавалось скрыть недовольство в своем голосе. И мне не нравилось его желание, называть его Син[13], как производное от Синрик. Мы пытались произносить Цин, но привыкнуть к этому так никто и не смог, поэтому сошлись на реальном слове — син, то есть «грех». То, что единственный подросток в моей постели, предпочитал, чтобы его звали «Грех», добавлял очередной пуд соли на мое, и без того уже уязвленное, чувство собственного достоинства.
— Спасибо. Увидимся, когда приедешь домой.
— Это может случиться уже засветло.
— Тогда разбуди меня.
Я была вынуждена досчитать до десяти, чтобы не огрызнуться на него, но его вины в этом не было, все дело во мне. Он был слишком молод и не имел достаточно опыта, чтобы справиться со спецификой моей работы. Черт, да что там, даже некоторые, постарше Сина не на один десяток лет, не могли смириться с моей работой.
— Я бы предпочла, чтобы ты отправился спать.
— Разбуди меня. — Теперь его голос звучал старше, возможно отзвук того, каким он станет у него через несколько лет. Настойчивая просьба в этих двух словах, звучала почти как приказ. Я сдержала свою непроизвольную реакцию. Я была взрослой, поэтому и вести себя должна соответственно.
— Хорошо, — сдалась я.
— Сейчас ты рассержена, — буркнул он, сам от злости находясь на грани.
— Я не хочу ссориться, Синрик… Син…, но мне, правда, нужно идти.
— Люблю тебя, Анита, — сказал он.
А это было, так смело, так невероятно, так... блядь!
— Я тебя тоже, — ответила я, без уверенности, что это так; на самом деле я знала, что это не так. Я заботилась о нем, но я не любила его так как, скажем, Жан-Клода, или Мику, или Натаниэля, или... в общем, я сказала эти слова, потому что когда кто-то говорит, что любит тебя, то ты должен вернуть ему их. Или может, я просто слишком труслива, чтобы промолчать, когда Син говорит, что любит меня, так что я ответила единственное, что могла: — Я тебя тоже, Син, а теперь мне пора.
Однако на связи уже был Мика.
— Все хорошо, Анита, иди; мы обо всем позаботимся.
— Черт, Мика, мне срочно нужно вернуться к делам, я не могу... с ним все в порядке?
— Раскрывай преступления, лови плохих парней, делай свою работу; Натаниэль и я позаботимся о Сине.
— Я люблю тебя, — проговорила я, имея в виду то, что сказала.
По тону его голоса я поняла, что он улыбался, когда ответил: