Однако Сэмми даже не появился, когда они приехали на виллу «Танит». Девушки беспомощно остановились в открытом дверном проеме холла. Их спас дворецкий Люсьена, высокий африканец в белом пиджаке, который проводил их в сад, где за пишущей машинкой сидел его хозяин. Эраб заметила нахмуренный взгляд, которым встретил их Люсьен, и вздохнула.
— Я сожалею… — начала она.
— Нет необходимости извиняться, — перебил он ее. — Я сам пригласил вас сюда, если помните. Мистер Силк, очевидно, еще не прибыл, иначе он встретил бы вас. Не хотите кофе? Апельсиновый сок?
Обе девушки отказались. Эраб незаметно подвинулась ближе к столу, за которым работал Люсьен, пытаясь прочесть что-нибудь из его труда. Он наблюдал за ней, слегка улыбаясь.
— Почему вы прямо не спросите?
Она вздрогнула и вновь покраснела.
— Я просто хотела узнать… я думала, возможно, это о Геди или… или…
— Мамбруи? Малинди?
— Да, — кивнула она. — Или о китайцах, которые прибыли сюда.
Люсьен подошел к столу и порылся в лежавших на нем бумагах.
— Вам действительно интересно? Хорошо, улыбнулся он, — я расскажу вам историю Чжэн Хэ, наиболее известного из них всех.
— И он на самом деле приезжал сюда? — спросила Эраб, когда Люсьен закончил рассказ.
— Да, известно, что он здесь был. К сожалению, большинство его вахтенных журналов сожжены или утеряны в то время, когда уничтожали корабли, так что мы знаем о нем печально мало, впрочем, как и о других китайских мореплавателях.
— Это Чжэн Хэ привез те фарфоровые чаши, которыми украшена колонна гробницы в Мамбруи? — затаив дыхание, поинтересовалась Эраб.
Серьезный взгляд Люсьена встретился с ее взглядом.
— Возможно, — ответил он. Эраб на мгновение задумалась.
— Мне все равно, если это и не он! — воскликнула она. — История прекрасная! Малинди, должно быть, тогда был важным местом, отсюда отправляли послов в Пекин. Это так же романтично, как и история Марко Поло!
— Вы думаете, что здесь жили одни дикари, прежде чем сюда прибыл большой белый человек? — усмехнулся Люсьен.
Эраб кивнула:
— Полагаю, что так. Я всегда считала, что Малинди открыл Васко да Гама.
— С европейской точки зрения открыл он, — подтвердил Люсьен. — Но вполне возможно, часть золота Соломона[5] происхождением именно отсюда и случилось это задолго до него. Здесь и раньше процветала торговля с древними египтянами и индусами. Золото, серебро, слоновая кость…
— И рабы! — вставила Джил.
— Незначительное количество рабов, — согласился Люсьен. — В то время это было частью жизни.
— О, перестаньте! Рабов было гораздо больше, чем «незначительное количество»! — возразила Джил. — Даже я слышала, что Занзибар был самым большим невольничьим рынком в мире!