— Вы начали… дергаться. И судороги становились все сильнее.
Я вперилась в него взглядом.
— Что ты сделал? Перекинул меня через плечо и пока я была без сознания, таскал меня по округе как прут для поиска воды?
— А что вы от меня ожидали? В прошлый раз, столкнувшись с «Синсар Даб» вы потеряли сознание, но как только книга удалилась, вы тут же пришли в себя. Я лишь сделал логические выводы, что если вы не приходите в себя, значит книга не двигается, то есть мы где-то рядом с этой проклятой штукой. Я решил, что ваше физическое недомогание визуально усилиться, когда мы подберемся к книге ближе, даже если вы будете без сознания. Так и случилось, и я вынужден был прекратить поиски. Что за прок от вас, если вы можете ее чувствовать, но не можете оставаться в сознании рядом с ней?
— Я и сама думала над этим. Я не выбирала свои способности, и эти идиотские побочные эффекты тоже.
Я задрожала. После того как огонь внутри меня исчез, я промерзла до костей, у меня даже зубы застучали. Прошлый раз, когда книга просто проехала мимо меня, я почувствовала то-же самое, зло исходящее от книги заморозило меня всю изнутри.
Бэрронс шагнул к камину, сделал огонь посильнее и вернулся с пледом. Я завернулась в него и осторожно села.
— Расскажите мне, что вы чувствуете в такие моменты, — потребовал он.
Я взглянула на него. При всей его мнимой заботе, камин, плед, он был холоден и отстранен, забота обо мне для него была лишь профессиональной необходимостью. Интересно, до какой степени он позволил моему «недомоганию» усилиться, прежде чем бросить поиски? Наверное, для него это оказалось ужасной помехой, быть так близко от «Синсар Даб», и переживать, что поиски ее убьют меня — прежде чем он найдет книгу — навсегда выведут из строя его ОС детектор, и он потеряет свое преимущество в этой игре.
Если бы у него были какие-то гарантии, что я буду жива до самого столкновения с книгой, он пожертвовал бы мной ради нее?
Особых сомнений в этом вопросе у меня не было. Сегодня в нем чувствовалась жестокость. Понятия не имею, зачем ему понадобилась книга, но знала одно: Темная Книга означала для Бэрронса всё. Он был одержим ею, а помешанные люди — опасные люди.
— Ты никогда раньше не был так близко к ней? — предположила я.
— Нет, — натянуто ответил он. — Раньше никто меня не предупреждал.
Он резко развернулся и ударил в стену, точный, аккуратный удар — контролируемое вымещение ярости на чем-то. Вокруг его кулака измельчилась штукатурка и сетки под нее, рука погрузилась в стену до самого кирпича. Тяжело дыша, он прижался к стене.