— Как поживает твое запястье, сучка?
Вообще-то оно уже начало заживать, пока он снова не сломал его.
Теперь я не оставлю вам простора для фантазии. Может оно и выглядит как страшная история, но нас самом деле это не так. История это про свет. Калил Гибран пишет: «Чем глубже печаль проникнет в твое существо, тем больше радости ты сможешь вместить. Если тебе не довелось отведать горечи, никогда не испытать тебе удовольствия от сладости». Однажды мне привалит огромная радость.
В принципе, Мэллис не хотел моей смерти. Пока не хотел. Он знал много изобретательных способов причинить боль, не нанося смертельных ранений. Он хотел, чтобы я ожидала те ужасы, которые он спланировал для меня, даже больше чем хотел начать те самые ужасы, чтобы я ощутила тот же беспомощный страх, который пережил и он сам. Все те недели, что он лежал в берлоге, борясь с ядом в теле. Он планировал мою смерть до мельчайших деталей, и теперь у него была масса времени воплотить задуманное в реальность.
Только после того как он причинит мне столько боли, сколько только мог без смертельных увечий, только тогда он собирался убить меня. За каждую потерянную свою часть, он отнимет у меня мою, так он мне говорил. У него был врач под рукой, «прибраться» после его изуверских операций, чтобы я оставалась жива.
Я должна была стать такой же сумасшедшей, как и он, когда мы оба умрем. Сначала меня держали двое Невидимых. В итоге он отослал их, вошел в мою камеру и начал избивать меня лично. Он кажется, думал, что у нас особенная, близкая связь. Пока он причинял мне боль, он беспрестанно говорил такие вещи, которые не доходили до моего затуманенного болью разума, но откладывались на потом. При ясном разуме, я передумывала их и поняла, что он на самом деле провел много времени воображая, как разговаривает со мной. Слова его были отрепетированы, и говорились с безупречным расчетом, для усиления своего ужасного воздействия. Вампир Мэллис, со своим готическим особняком семейки Адамсов, стимпанковыми одежками, и соблазнительным, клыкастым описанием Смерти, всегда был шоуменом, и я была его последним зрителем. Он задумал, что его последнее шоу будет самым грандиозным. Он сказал мне, что прежде чем он закончит со мной, я буду льнут к нему, буду искать помощи и утешения, даже когда он уничтожит меня.
Пытки бывают физическими и психологическими. Мэллис был профи и в тех и в других.
Я держалась. Я не слишком много кричала. Пока. Я крепко цеплялась за борта маленькой спасательной шлюпки оптимизма в море страданий. Я говорила себе, что все будет хорошо, пусть Мэллис и отобрал мой браслет, но он никогда не выкинет артефакт, который может каким-то образом ему пригодится, особенно такой древний и дорогой. Я уверяла себя, что он засунул его куда-нибудь в пещере рядом, и что Бэрронс найдет его, и меня. И не будет больше боли, и я не умру здесь. Моя жизнь не кончится. Тут Мэллис кинул бомбу.