С гнилой улыбкой, его лицо было так близко ко мне, что вонючий смрад гниющей плоти чуть было не задушил меня, он потопил мою спасательную лодку, отослал ее прямиком на дно. Он сказал мне забыть о Бэрронсе, если я не него и надеюсь, если только это удерживает меня от безумной паники, потому что Бэрронс никогда не придет за мной. Мэллис сам постарался содрать «маленький хитрый браслет-локатор» в переулке, где настиг меня, там же он кинул сумку и одежду. Он все оставил там, в мусоре с разбитыми бутылками.
Сюда нас отнесли Охотники, так что мы не оставили следов на земле. Мэллис заплатил им больше чем Гроссмейстер и наемники временно работали на него. Никаких шансов, что Иерихон Бэрронс или кто-то еще найдет и спасет меня. Я забыта и потеряна для мира. Только он и я, одни, в чреве земли, до самого конца.
Фраза «в чреве земли» меня добила. Мысль о том, что мой браслет валяется там, в переулке, бесполезный, добила меня еще больше. Я была далеко от Дублина, под тоннами камня.
Мэллис был прав, без браслета, меня никто никогда не найдет, ни живую ни мертвую. Мама и папа получили хотя бы тело Алины. Моего тела они даже не увидят. Что с ними станет, когда они бесследно потеряют и вторую дочь? Я даже подумать об этом не могла.
Бэрронс не поможет. На В’лэйна рассчитывать не приходиться. Если бы он был рядом, он бы уже остановил все это. Он не позволил бы Мэллису творить такое со мной, значит он где-то далеко, возможно исполняет какие-то поручения королевы, и в человеческом мире пройдут месяцы прежде чем он вернется. Остается только Ровена и группа подвластных ей ши-видящих, а она обрисовала свою позицию четко: «Я никогда не стану рисковать десятью, для спасения одной».
Мэллис был прав. Никто за мной не придет.
Я умру здесь, в этой жалкой, темной адской дыре с гниющим чудовищем. Я никогда больше не увижу солнца. Никогда не почувствую траву и песок под ногами. Никогда не послушаю музыку, никогда не вдохну наполненный запахами цветов воздух Джорджии, никогда больше не попробую мамину курицу с пеканом и ее персикового пирога.
Он сказал, что медленно, но верно превратит меня в паралитика. Те страдания, который он собирался причинить моим останкам были слишком ужасны, чтобы мой мозг понял или уши услышали их. Я просто отключила слух. Я ничего больше не слышала.
Надежда — это наше все. Без нее мы ничто. Надежда дает силу. Сила воли это наш мир. Может надежды мне и не хватает, но у меня осталось кое-что: сила воли, чрезвычайное отчаяние, и один шанс.
Сверкающий золотом и серебром, украшенный сапфирами и ониксами, шанс.