Особенно Бажеру.
Но, как бы ни повернулось, доведётся ли сойтись с похитителями селянок в лесу, в чистом поле или в хазарской крепости, Мечеславу потребуются все силы, какие есть. Если измученное непрерывной погоней тело в решающий миг подведёт своего хозяина – тут будет и конец – и жизни Мечеслава, сына вождя Ижеслава, и чести его, не сумевшего ни защитить, ни вызволить свою женщину. И последней надежде Бажеры и её односельчанок. Надежде на жизнь – а не растянувшуюся на месяцы и годы смерть в хазарском ярме.
Поэтому Мечеслав каждую ночь просто заставлял себя отдыхать. Вихрю и Руде было проще, отдых они принимали охотно и с благодарностью. У Мечеслава так не выходило.
Но надежда у сына вождя Ижеслава тоже затеплилась. Охотники за невольниками уходили не на восход, не в сторону Казари. Было б так – уже на третий день они б были на месте, а сыну вождя Ижеслава оставалась бы выть по-собачьи вдвоём с Рудой на стены тудуновой твердыни.
На вторую ночь погони пролился дождь. Недолгий, тёплый, уже летний, а не весенний, но следы он замыл не хуже любого ливня. Третий день Мечеслав потратил на попытки найти следы людокрадов, тогда и извёл на себя последние запасы брани. У отца ведь в дружине были следопыты и получше него. Если бы дождался…
Если бы дождался, то сам бы себе не простил. Действовать немедля, действовать самому – вот что двигало существование Мечеслава с того самого мига, как он понял, что стряслось с его возлюбленной. Право на жизнь, на то, чтоб вдыхать весенний воздух, хотя бы в своих собственных глазах, Мечеслав получал, только преследуя похитителей.
Следы похитителей на Мечеславову брань выходить из становящейся всё выше травы отказывались.
Совсем было отчаялся, когда на проступивших вечерних звёздах мелькнула ещё различимая в свете уходящего солнца струйка дыма. Между полуднем и восходом, ближе к полудню. Конечно, могли это быть и вовсе сторонние люди… но хоть узнает, что за места, какие есть дороги и кто тут живёт. С этой мыслью и заснул. Пожевав берёзовых листьев, стоя задремал Вихорь, бок грел лохматой спиною привалившийся Руда. Кстати, и пёс спал не на пустой желудок – кого-то поймал у самой реки и проглотил раньше, чем хозяин успел рассмотреть добычу.
Натощак лёг спать один Мечеслав.
Ночью Вихрь разбудил – заржал, как на зверя, тихо и тревожно. Подхватился, дыбя шерсть на спине и пустив в темноту грозный рык, Руда. Мечеслав оказался на ногах, зажав в руке сулицу, почти мгновенно – и не успел на это самое почти, чтоб увидеть ночного гостя. Застал только удаляющийся треск подлеска.