— Есть! — Запыхавшаяся Леночка подбежала к нам и сунула дедку «корку». — И-и-инспектор Коробкова… уф!
— Ой, а я думал — охотник, — в свою очередь смутился тот. — Идет, понимаешь, под ноги таращится, обрез за спиной… я и решил — имущество свое высматривает. Дай, думаю, подсоблю малек… Ты рот-то закрой, мужик, — желудок застудишь!
Судя по тому, как деловито Саня приступил к осмотру местности, я заключила, что в следах он разбирается, и немножко успокоилась. Может, чего и найдет. На меня-то — я сразу предупредила! — полагаться бесполезно.
Для виду поворошив траву кроссовкой, я бросила это гиблое дело и повернулась к водохранилищу. Ветра почти не было, но вода шла сплошной темной рябью, скрывающей бурлившие на глубине страсти. Интересно, сколько сейчас времени?
Я вытащила из кармана мобилку, но от нажатия на кнопку экран не засветился. Ах да, Саня же еще в гипермаркете приказал мне его выключить… Параноик несчастный! Теперь придется ждать, пока телефон прожует пин-код и подгрузит базу данных.
В камышах бурно заплескалось, брызги взлетели выше макушек. Вот бы поглядеть, что там, под рябью…
Оживший мобильник жуком загудел и заворочался в руке. Я рассеянно, продолжая смотреть на воду, поднесла его к уху.
— Да? Алё-о?
Из трубки доносились только треск и далекие подвывания, словно я держала в руке морскую ракушку. Что за ерунда? Я, нахмурившись, отодвинула телефон и посмотрела на экран. «Невозможно определить номер».
Мне стало жутковато, и я поскорее дала отбой.
— Саня… Ах ты зараза!!!
Местный леший давно стоял у нас на учете как злостный хулиган. Только по прошлому году за ним числилось семь переломов ног споткнувшихся прохожих, пять уводов сельскохозяйственных животных, четырнадцать упадов в овраг, три украда охотничьих ружей, сто пятнадцать заблудов, а также семнадцать отравлений поганками, подсунутыми доверчивым грибникам. Из-за него тут все лето бригада экологов работала, пытаясь выяснить, что за странные мутации произошли с прежде безвредными сыроежками.
Так что, когда я увидела его рядом с завороженно переставляющим ноги Саней, мне стало дурно.
— Стой, гад! — что есть мочи заорала я, кидаясь вдогонку. И, поскольку никакого эффекта это не произвело, с отчаяния ляпнула: — Саня, стреляй в него!
Докричаться до парня я не надеялась: замороченный лешим человек может часами кружить вокруг одной елки и орать до хрипоты — ни он, ни его не услышат даже в пяти метрах. Но пакостная нежить хотя бы поймет, что я ее раскусила, и шутки кончились!
Обрез бухнул, как царь-пушка.
На один жуткий миг мне показалось, что я обозналась, спутав с лешим случайного грибника, чьи внутренности сейчас красиво развесятся по елкам… но дробь прошила его как трухлявый пенек, даже не заставив пошатнуться.