Омывая ее водами источников горы Геликон.
Юпитер, божественный труженик,
совершает там свои подвиги,
Применяя все знания, дабы ее возделать.
Юнона там отдыхает, всегда
в сопровождении Минервы.
Там музы разместили свой Парнас,
Прекрасная Венера взращивает и
Развивает там новые поколения
Священных амуров, посланцев любви.
Вот так в угоду всем
И всем на пользу
Эта долина Вега приносит ежедневно
Множество плодов, вкушаемых
ангелами, военными, святыми и пастухами.
Великая проницательность Сервантеса и его хвалы в адрес начинающего литератора обретут силу счастливого предзнаменования и очень поспособствуют расцвету многостороннего таланта, который и другие вслед за Сервантесом примутся превозносить без сомнений и колебаний, в особенности при его первых попытках проявить себя на поприще драматургии. Мы же с этого момента можем следить за Лопе с большей уверенностью благодаря увеличению количества документов, число коих будет все увеличиваться и увеличиваться по мере роста его известности, а также благодаря тем его тайным признаниям, что разбросаны по его произведениям и число коих также будет расти вместе с количеством его творений.
Таким был этот период развития таланта, если угодно — гениальности. И если верно утверждение, что великая жизнь есть не что иное, как мечты молодости, воплощенные в зрелом возрасте, то можно смело утверждать, что, несмотря на обилие в жизни Лопе досадных помех и препятствий, романтических любовных приключений и вызывающе-опасных, если не сказать скандальных неожиданных поворотов, мало чья жизнь заслуживает эпитета «великая» более, чем жизнь Лопе. Постепенно совершая восхождение вверх, несмотря на то что ему порой случалось сворачивать с основного пути на «кривые дорожки», Лопе достаточно быстро достиг не только известности, но и славы.
Кстати, если верить утверждению самого Лопе, то в основном «кривые дорожки» уводили его в безумство любовных приключений, во власть всепобеждающего чувства любви.
Писать — значит любить; любить — значит писать
И вот действительно появляется женщина, не бесплотный идеальный образ, рожденный мечтами и грезами поэта, нет, на сей раз это конкретная женщина, реальный объект плотских желаний и хмельных сердечных восторгов. Она станет первой в длинной цепи женских образов, словно бы самой судьбой призванных оставить неизгладимый след в жизни Лопе. Женщины станут основой основ его творческого вдохновения. «Любить и сочинять стихи — это одно и то же», — скажет Лопе устами одного из своих героев. Надо сказать, что это слияние любви и поэзии, о котором с завидным единодушием твердят литературные критики, рассматривая его как одну из основных художественных особенностей творчества Лопе де Вега, на самом деле было основным свойством поэзии Петрарки и поэтов-неоплатоников эпохи Возрождения, бывших еще в большой моде в то время, когда Лопе вступил в священный круг поэтов. Так, например, Ронсар в своем сонете «Обет» не представил ли автора в двух образах: в образе поэта, держащего в правой руке свою книгу, и в образе любовника, держащего в левой руке свое сердце. А Луиза Лабе писала в «Споре Безумия и Любви»: «Самое большое после любви — это разговор о ней».