«Письмо к великой герцогине Кристине» в некотором роде бросало вызов оппонентам Галилея, обвиняя их в нарушении запрета Тридентского собора на вольное истолкование Библии в своих целях. С другой стороны, противники Галилея осуждали его за то же самое прегрешение. Поэтому единственной надеждой на победу в споре стало для него построение убедительной системы доказательств в поддержку теории Коперника. А поскольку никакая истина Природы не могла противоречить истине Писания, всем волей-неволей пришлось бы признать, что суждения святых отцов о расположении небесных тел были поспешными и требуют пересмотра в свете новых научных открытий.
В декабре 1615 г. Галилей снова оказался в Риме - он стремился продемонстрировать новые доводы в пользу теории Коперника, полученные в результате наблюдений за Землей, а не за небесами. Приливы и отливы Мирового океана, как считал Галилей, являются ясным свидетельством движения планет в пространстве космоса. Если бы Земля покоилась на одном месте, то что могло бы заставить ее воды колебаться туда-сюда, поднимаясь и опадая с регулярной периодичностью на всем побережье? Подобный взгляд на природу приливов и отливов как на естественное следствие вращения Земли впервые возник у Галилея еще двадцать лет назад, в Венеции, когда он находился на борту грузового судна, доставлявшего питьевую воду в город из местечка Лидзафузина. Наблюдая за тем, как значительный объем воды колебался, отзываясь на изменения скорости или направления движения корабля, Галилей выстроил модель приливов и отливов, течений Адриатики и Средиземного моря.
Теперь, расположившись в Тосканском посольстве на вилле Медичи, Галилей в начале января 1616 г. вознамерился письменно изложить свою теорию приливов и отливов. Однако не следует думать, что ученый жил затворником: параллельно с этой работой он постоянно ходил на званые приемы в римские дома. Там собиралось по пятнадцать -двадцать гостей, вспыхивали научные дискуссии, и во время таких бесед Галилей самым убедительным образом отстаивал взгляды Коперника. Посол Тосканы Пьеро Гвиччардини был немало встревожен подобными собраниями, так как прекрасно отдавал себе отчет, во что это может вылиться.
В послании к великому герцогу Гвиччардини жаловался: «Галилей страстно увлечен этой борьбой, и он не видит и не чувствует, что поставлено на кон; в результате он неминуемо совершит какой-нибудь промах и попадет в беду - вместе с теми, кто разделяет его взгляды. Будучи по натуре своей неистовым и упрямым человеком, он полностью захвачен сей темой, и когда Галилей рядом, не представляется возможным уклониться от беседы. Это дело далеко не шуточное, оно может иметь серьезные последствия, а человек сей находится здесь под нашим покровительством, и ответственность за него лежит на нас".