– Да?.. – рассеянно переспросил Чернаков. – Я бы за нее и рубль пожалел в день распродажи.
– Ничего ты не понимаешь! Прямо непрошибаемый… Посмотри, какое у него великолепное чувство цвета! Вот это сочетание бархатного бордо и приглушенного изумрудного, а этот кадмий, а охра, а умбра…
Юля никак не хотела отлипать от картины, а Чернаков не мог отвести взгляд от любимой женщины – воодушевленная, с блестящими глазами и прелестным румянцем, она так трогательно заправила локон за нежное ушко. Вячеслав Андреевич испытал что-то вроде укола ревности – надо же, как на нее эта мазня подействовала. Ему захотелось побыстрее увезти ее с этой дурацкой выставки и остаться с ней наедине, там, где нет этих жутких картин и посетителей, глазеющих на них и делающих вид, будто что-то понимают. Он-то хоть не притворяется. Но Юля открылась для него в тот день с какой-то новой, неизвестной стороны. В ней словно ожила другая, незнакомая женщина… Еще более волнующая и желанная, чем та, к которой он уже привык.
Вячеслав Андреевич незаметно уснул под мерный шум двигателя и заунывные звуки блюза. И снился ему не рокот космодрома, не эта голубая тишина, а снились ему женщины. Много юных красивых женщин. Все они были похожи на Юлю. И каждая предлагала остаться с ним навсегда. А он не мог выбрать. И от досады скрипел зубами. Женщины плакали и исчезали, пока не осталась одна, самая прекрасная в откровенном платье. Он обнял ее, принялся страстно целовать, но она вдруг превратилась в Толика Бушуева.
– Андреич… Андреич…
Чернаков проснулся. В окно «девятки» аккуратно стучался Бушуев. Радио по-прежнему передавало блюз, правда, другой, еще более унылый. Двигатель мерно гудел. Стрелки часов на торпеде говорили, что Вячеслав Андреевич проспал сорок пять минут.
Он поднял кресло, заглушил двигатель, опустил стекло.
– Я прикорнул тут… Садись.
Детектив обогнул машину, сел справа от бывшего начальника.
– Что случилось?
Чернаков не стал целиком вводить Толика в курс дела. Время дорого.
– Тут рядом семейка одна живет. В частном доме. Баба, которую Лемешев прихватил, и родственник ее. Хочу поговорить, кто ее надоумил на нас заяву накатать.
– Да адвокат, наверное… Они ж, волки, еще те комбинаторы.
– Думаю, не только адвокат.
– От меня-то что надо?
– Рядом постоишь. В разговор не встревай, просто страхуй в сторонке. Ствол захватил?
– У меня газовик. – Бушуев похлопал по карману куртки.
– Хватит.
– Их двое в хате?
– Не знаю, не спрашивал. Мужик дома точно.
– А если ничего не скажут?
– Значит, не судьба… Вообще-то, я еще хотел по углам пошарить. Если они кражами активно промышляют, наверняка паленое найдем.