Я, с замиранием сердца, которое предательски скатилось куда-то в носок моих кед, смотрела на двух парней, стоявших друг перед другом и готовых сцепиться в любую секунду.
— Пошел ты. — Медленно произнес второй и тут же получил кулаком в нос…
Началась драка.
Спустя час тридцать я впервые в жизни загремела. Нет не костями… в полицейский участок по северному округу Трентона. Меня сфотографировали на белом фоне с полосатой табличкой в руках, ряд фотографий уголовного портфолио, отлично впишется в мое личное дело. Хорошо что робу не надели. После трех минутных показаний, офицер, не снимая с запястий наручники, провела меня в камеру, которая была совершенно пустой, как и две боковые.
Пожалуй, сейчас можно нарушить правило о молчании.
— Я требую адвоката! — почти ревя, заявила я. Женщина-офицер удручающе посмотрела на мое испуганное лицо и покачала головой. — Тогда родителей!
— Ждите, — просто сказала она и ушла, закрывая дверь на ключ. Наручники сняли.
Участие в драке, посещение бара не достигая совершеннолетия, — эти два пункта перечеркнули все мои промахи в жизни, даже поцелуй с тренером. Я схватилась за голову, даже не представляя, как буду выкручиваться из всей этой ситуации.
Спустя минуту не одной мысли не пришло в голову.
Через сто восемьдесят секунд по пустынному коридору раздались шаги.
— Вы хотите позвонить кому-нибудь?
— Нет, вы все равно позвоните.
Я вскочила со своей лавочки, это был голос Эйти. Через несколько секунд его посадили в соседнюю камеру.
Плюхнувшись обратно, я надула губы и отвернулась.
— Все равно удостоверение поддельное было, — в голосе Гордона была гордость. Я прикусила язык, предпочитая откусить его, чем еще когда-либо заговорить с ним.
— Даже спасибо не скажешь?
Я помотала головой.
— Это спасибо?
Черт, ну и идиот же он. Я повернула голову в его сторону. На бровь Эйти наложили два шва, левая щека поплыла от меткого удара Чака, именно так звали того психа в баре. Гордон не остался в долгу, теперь ему придется покрыть зубную страховку этого парня, так как он не досчитался двух зубов. Я снова отвернулась.
— Серьезно? Ты ничего не скажешь мне?
— Я с тобой не разговариваю.
Макс сипло рассмеялся.
— Разговариваешь!
Я жестом показала, что закрыла рот на замок и выкинула ключ.
— Не убедительно. Ты же знаешь, я не сдамся без боя, тебе придется говорить.
О, да! Без боя ты точно никогда не сдаешься!
Эйти передвинулся впритык к решетке, которая разделяла наши камеры. Это же надо так загреметь, что во всем участке только нас двое в камерах!
Я решила не говорить с ним, но не смотреть на парня я не могла, за эту ночь, кажется, совсем привыкла к его грустным глазам и улыбочкам, совершенно лживым, я же видела, что он по-прежнему что-то не договаривает. Макс оперся спиной об стену, вытягивая ноги далеко вперед.