Данила загадочно смотрел на меня, ожидая вопроса. А мне надоело вытягивать из него, как из партизана, каждое слово. Хочет — пусть рассказывает, не хочет — я и спрашивать не стану. Тоже мне стратег выискался, надулся как индюк от важности.
Скажу честно, что-то в предложенном Данилой плане вызывало сомнения, но что-я понять не мог. Не найдут карабин, выберут мед и будут сидеть наверху, как куры на насесте. Дальше-то что? Продумать наш план до конца времени не было, надо было спасать Мишку — Президента от киллера. В оптический прицел снайпер элементарно завалит его за пятьсот шагов. Данила дернулся было еще что-то мне сказать, но я, зная, как он долго будет рассусоливать два слова, махнул рукой.
— Потом доскажешь, если не к спеху.
Он согласился.
— Не к спеху, карабин спрячем, потом им сюрприз устроим. А я пока презент в мешок суну.
Я потом тысячу раз пожалел, что не спросил его о том, что он собирается прятать в мешок. Задним числом, говорят, все умные. А я тоже из их категории.
Собираться мне было как нищему подпоясаться. Встал да пошел. А Данила с биноклем полез в сарай на сеновал. Операция по спасению Мишки — Президента началась. Через огород я вышел на овсяное поле. С одной стороны оно было изрезанно береговой линией, с другой окаймлялось смешанным лесом из осин, елок и редких берез. Третьим концом поле выходило на деревню. Спрятать карабин можно было только в лесу, или в речку его закинуть, не домой же тащить. Я выбрал первый вариант. Пригодится. О случайной встрече с медведем я, конечно, не подумал. Я шел по полю и считал колосья. В голове, как у крестьянина, роились беспокойные мысли: овес в этом году хорош, почти с головой скрывает, удирать по нему хорошо. Когда я подошел к липе, тревожные мысли полегоньку вылетели из головы, уступив место блаженному покою. С чего бы это? Я оглянулся назад. До деревни было с километр, никто не махал платком, а огромное поле, как безбрежный океан, гнало волнами стебли спелого овса.
Я приставил сучковатую лестницу к кромке настила и полез. Одно дело, когда тебя страхуют веревкой, другое — когда по шатающемуся сучковатому стволу ты лезешь на шестиметровую высоту. Я не стал смотреть вниз, как рекомендовано в книжках, а засмотрелся на покачивающиеся ветки липы и чуть не сорвался. Зубы клацнули, как у волка. Фу, вот и край помоста, и я уже наверху. Спина стала мокрой. Я посмотрел в сторону деревни. Никто мне не махал. Отсюда был виден только двор деда Макара, стоящий на горбе — холме Верблюдовки, а остальные дома тонули в низине. Даже если у киллера Витька есть бинокль, он не увидит меня, обрадовался я и глянул вдоль ствола. Где же карабин? С помоста он не был виден. Хорошо спрятал, подумал я, если не знаешь, что он где-то вверху висит, сроду не догадаешься. Я еще осторожно покрутился среди колод, заглядывая вверх, но так ничего и не увидел. Пришлось лезть вслепую. Как только я поднялся на первый сук, тут же увидел его. Вот ты где, родимый.