Позже Чапмен говорил, что изготовил набор отмычек, дабы иметь возможность порыться в разнообразных запертых ящиках. Это едва ли правда, учитывая пристальную слежку за ним, однако он действительно подглядывал за своими товарищами — в буквальном смысле, просверлив небольшое отверстие в полу своей спальни, ведущее в туалетную комнату фон Грёнинга. Если бы это обнаружилось, он собирался сообщить, что уже запасся химикатами из лаборатории и собирался потравить крыс, которые бегали за панелями и мешали ему спать по ночам. Прижав ухо к отверстию, он мог кое-как слышать разговоры внизу, — впрочем, из них он не узнал ничего интересного. Он начал делать записи, фиксируя частоты, кодовые слова и время радиообмена между Нантом, Парижем и Бордо. Он зафиксировал расположение противовоздушных зенитных установок в районе, расположение германского военного штаба, расквартированного в замке на другом берегу реки и замаскированного камуфляжной сетью. Хотя ему приказывали этого не делать, он тщательно записывал все химические формулы бомб.
Обучение набирало обороты, и старшие офицеры абвера все более интересовались протеже фон Грёнинга. Эдди обнаружил, что его все чаще проверяют и тестируют, будто какой-нибудь призовой экземпляр на сельской ярмарке. В мае Преториус доставил его в Париж, на квартиру на рю де Луин, где Чапмена встретил толстый краснолицый мужчина, который пил шампанское и рассказывал английские анекдоты, но при этом успевал задавать весьма острые вопросы. По его поведению Чапмен заключил, что тот, должно быть, «очень большая шишка» в организации. Фон Грёнинг заметил лишь, что это был «один из лучших людей».
Вскоре после этого в школу на автомобиле с водителем приехал из Анжера немец в гражданской одежде. Незнакомец был чрезвычайно безобразен и совершенно лыс, не считая нескольких прядок волос на затылке, с какими-то выцветшими зубами, на некоторых из них были золотые коронки. Он был в толстом пальто, с кожаным портфелем и постоянно курил сигары. Фон Грёнинг относился к нему с величайшим почтением. Чапмен подумал, что незнакомец «похож на жиголо». Лысый придирчиво расспрашивал Чапмена о радиокодах и диверсионной работе. После его отъезда Преториус проговорился, что то был «старый гестаповец», глава контрразведывательной службы в Западной Франции. Он отвечал за поимку вражеских шпионов и круглыми сутками с командой радиоперехватчиков колесил по дорогам, отлавливая «черные рации» — радистов-нелегалов, отправляющих шифровки в Великобританию. Контрразведчик из Анжера попросил, чтобы Чапмена на месяц перевели в его команду и тот мог поработать «осведомителем, подсаженным к агентам союзников, находящимся в тюрьме у немцев, да и вообще помочь в поимке шпионов». Фон Грёнинг с негодованием отверг эту просьбу. Фриц был его собственностью, и фон Грёнинг не собирался его никому уступать.