— Я говорю: дворники выключи. Подъедешь к конторе, прямо к самому крыльцу.
— Так точно, товарищ полковник! — повеселел шофер, поняв, что ему лично этот десант ничем не грозит.
Он выключил дворники и прибавил скорость.
— Не гони, — сухо сказал Николай Николаевич.
Через несколько секунд изморозь сделала лобовое стекло матовым. Шофер даже опустил стекло на своей дверце и высунувшись высматривал дорогу. Около конторы машина встала.
— Значит так: быстро выходим и без разговоров прямо в контору. Все ясно?
— Да, — сказала я.
— Пошли, — сказал, надевая фуражку, Николай Николаевич.
Он распахнул дверцу, по-военному молодцевато спрыгнул на землю и протянул мне руку. Я оперлась на его руку и осторожно сошла в немыслимую грязь. Мы быстро поднялись на крыльцо, прошли в полутемный коридор, освещенный одной тусклой лампочкой. Из-за полуоткрытой двери впереди слышался крепкий, сочный, но беззлобный мат. Это был голос Игоря. Откуда-то сбоку выросла безмолвная фигура Василия, тоже в ватнике, но без головного убора. Он, расставив руки, попытался преградить нам дорогу, но Николай Николаевич страшно прошипел:
— Стоять!..
Василий вжался в стенку.
Мы прошли мимо него к полуоткрытой двери, откуда несло табачным дымом, перегаром, потом, килькой и луком.
Я вошла первая. Вокруг обшарпанного письменного стола, застеленного мятой газетой, стояли и сидели человек пять образин, одетых кто в чем, но одинаково безобразно. На начальническом месте лицом к двери сидел Игорь.
На газете стояли две бутылки водки, залапанные стаканы, консервные банки с кильками; одна из них, уже пустая, дымилась окурками, разрезанный на четвертинки прямо с кожурой лук, покрытая омерзительным жиром ливерная колбаса, нарезанный толстыми ломтями черный хлеб. Все это запечатлелось в моем мозгу с фотографической точностью после единственного беглого взгляда.
Мое появление было настолько внезапным, что Игорь в первое мгновение или не узнал меня, или оцепенел от неожиданности. Кто-то из его собутыльников успел уважительно воскликнул:
— Ни хуя струя — одни брызги!
Кто-то засмеялся.
Тут вслед за мной вошел Николай Николаевич, и все замолчали. Игорь (теперь, увидев его вблизи, без шапки, я воочию убедилась, что это он), смертельно побледнев, медленно поднялся и попятился к противоположной стене. В последнюю секунду я разглядела, что там есть оклеенная замасленными обоями, сливающаяся со стеной дверь. Игорь рванул ее на себя и скрылся за дверью.
— Пойдем, — бросил мне на ходу Николай Николаевич и направился к двери, за которой скрылся Игорь.