Мы вышли в какое-то помещение, заваленное мотками толстого медного провода, из него в другое, с полками, забитыми всевозможной тряпичной рухлядью, запакованной в гигантские сетки, напоминающие авоськи. Там отвратительно пахло сыростью и плесенью, из этого помещения мы по пали в коридор, в котором только что были. Дверь на крыльцо была открыта.
— Что я тебе говорил? — спросил Николай Николаевич.
Мы вернулись к кабинету заведующего. Прежде чем в него войти, я прочитала табличку, висевшую сбоку на стене: «Заведующий центральным приемным пунктом Исаев И. A.»
Когда мы вошли в кабинет, все лишнее со стола было убрано. Остался лишь тошнотворный запах. На месте заведующего сидел Василий. Остальные работники почтительно стояли вдоль стены. В рукаве одного из них чадила папироска, Все молчали.
— Когда будет заведующий? — неизвестно для чего вдруг спросила я.
— Его сегодня уже не будет, — ответил мне Василий, и от звука его знакомого голоса ситуация обрела окончательную реальность.
Я повернулась и, стараясь не вдыхать в себя липкий воздух, выбежала на крыльцо. Николай Николаевич, не сказав работникам приемного пункта ни одного слова, вышел вслед за мной.
22
Мы дождались, пока шофер, который подвез нас к конторе, выгрузит свой мусор и поедет обратно. Николай Николаевич подозвал его рукой. Мы сели. Машина тронулась, скрежеща коробкой передач. Только сейчас я заметила, что на солнцезащитном щитке у шофера приклеен портрет министра обороны маршала Жукова. Это была знаменитая фотография. Маршал был на белой лошади. Он принимал парад Победы на Красной площади.
— Дворники-то включи, — добродушно сказал Николай Николаевич шоферу.
Тот послушно включил дворники. От этого не сделалось лучше. Стала больше видна разбитая дорога и горы мусора по обочинам. И мокрые чайки, сидящие на этом мусоре.
— Фронтовик? — коротко спросил Николай Николаевич, показывая на портрет.
— С сорок третьего года на передовой.
— Баранку крутил? — по-свойски спросил Николай Николаевич, и я вспомнила, что он сам тоже из шоферов.
— А как же! — довольно кивнул шофер.
— А маршала лучше с ними, — посоветовал Николай Николаевич.
— Это еще почему? — вскинулся шофер.
— Ты что, радио не слушаешь?
— Да когда же мне его слушать, если я с семи часов на работе. А что случилось-то?
— Освободили сегодня твоего маршала от должности… И из Президиума, и из ЦК вывели. Так что с сегодняшнего дня он пенсионер союзного значения…
— Да ты что?! — нажал на тормоза шофер, и я чуть не клюнула в стекло носом. — Кто посмел?
— Пленум Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза посмел, — четко произнес Николай Николаевич и насмешливо взглянул на шофера: мол, «а что ты теперь скажешь?»