Будто целая жизнь минула за этот год.
В Новгород-Северский въезжал со странным чувством. Ну, не то чтобы домой возвращался… а что-то к тому близкое. Вон конюшни, в которые он с Верещагой в первый день своего здесь пребывания расставлял коней, задавая дружинным скакунам подогретого питья и кормового зерна. А вон башня, на которой они стояли, когда в Новгород прискакал старейшина киевских биричей, звать князя-Пардуса на Соколиный престол. Вон идёт по снегу, брезгливо отдёргивая пушистые лапки, Рыжко – тот самый кот, которого вятич принял тогда за пардуса.
А вон…
На крыльце дружинного дома стояла ключница Стрига.
Мечеслав Дружина уже спрыгнул с седла, кинув поводья Вихря отроку Войко, когда понял, что глазами ищет на теле Стриги знаки того, что ключница непраздна. И не найдя, досадует на неё.
Захотелось дать самому себе изрядного тумака.
Стараясь не выказывать торопливости, вятич подошёл к Стриге, зычно отдававшей с крыльца приказы суетившейся челяди. Открыл рот заговорить – и наткнулся на взгляд ключницы.
Нет, не злой, не холодный даже. Обычный. Каким женщина поглядела бы на любого из дружинников, подойди он к ней.
Или и впрямь привиделась ему та Купальская ночь?
Ещё несколько ударов сердца – и Мечеслав повернулся бы прочь, отгородившись от Стриги какими-нибудь пустыми словами. И больше не подошёл бы к ней – ну, разве что отдать ей купленный в Смоленске у того же Радосвета подарок.
Но глаза Стриги на миг потеплели. На миг поглядела из них Нежка, ещё не сделавшая свою жизнь ножнами убивающего хазар и их слуг клинка.
– Ляг в клети, – тихо сказала она, улыбаясь одними глазами. – И плащ у входа повесь.
А Жалёну он увидел. На девчонке… на бывшей девчонке был по-бабьи повязанный под шапкою плат, и косы было не видать, и кожух на животе сильно топырился, и ходила недавняя резвушка теперь неторопливо, в развалку. И он видел, как парень-конюх перехватил у неё ведро и пошёл рядом, над чем-то смеясь вместе с нею.
Мечеслав так и не сказал Жалёне, что случилось со старым воином, которого она согревала в Купальскую ночь. А Жалёна не спросила. По крайности, его.
Стрига пришла, когда в гридне уже погасли огни и притихли последние разговоры. В этот вечер в дружинном доме мелькнуло немало женских теней, а лица в полутьме не разглядел никто…
Потом он раздул тлеющую в светце лучину и запалил от неё новую. Стрига заморгала от показавшимся чересчур ярким света. Мечеслав вынул из калиты на лавке против лежанки два колта, щедро украшенных зернью – работы булгарских мастеров, они были самым красивым, что нашлось у Радосвета. Сами кривичи скудно украшают женщин, даже кольца на висках кривичанок – это действительно только кольца, сцеплённые концами кусочки проволоки, не более. Ни лепестков вятичей, ни лучиков радимичей, ни свившихся ужей северян.