Рогволод Полотеский, потомок первого князя кривичского, Белополя Белого Волка, поднял голову и тихо засмеялся, ловя ртом молодые снежинки.
– Чему радуешься, князь? – хмуро полюбопытствовал воевода Бутрим.
– А тебе не нравится? – князь, ещё не надевший поверх меховой шапки шлем, кивнул головою на молчаливые ряды красных щитов с Яргой и Соколом. – Хотел бы и я такие порядки завести, да теперь навряд успею.
Бутрим фыркнул, встопорщив усы.
– И сразу ж видно – умелые воины. От их меча пасть – это не от горшени немытого булыжник или бревно шлемом поймать.
На этот раз Бутрим не стал даже фыркать.
Рогволод же, по-прежнему весело оглянувшись, вдруг махнул рукою молодому, как и сам князь, полочанину со стягом.
– Эй, Нежило, а ну, протруби, что потолковать хочу! – и, не дожидаясь, пока знаменосец, перехватив стяговище на сгиб локтя, отцепит от пояса длинный рог, тронул вперед своего Шэраня. Серый в яблоках хмурый конек понёс своего хозяина вперёд. Щитоносцы перед ним поворачивались с негодованием, но увидев, чей конь толкнул их в спину грудью, проглатывали заготовленные ругательства и подавались в стороны. По рядам прошло шевеление – князь вперёд двинулся, не на слом[23] ли пора? Но увидев, что князь не вынул из ножен меча и не держит в руках занесённую для первого броска сулицу, да и рог запел вызов на переговоры, а не боевой клич, остались на месте.
Иные – и с облегчением.
Нежило, протрубив, последовал за князем – впрочем, без той безмятежной улыбки, что сияла на лице Рогволода.
Один из всадников справа от кольчужного строя стронулся вперёд. Плащ на нём был красный, с шитым золотом оплечьем. Золотом поблескивали и пластины над наносьем шлема – впрочем, шлем русин неторопливо снял, расстегнув бармицу и ремень и уложив перед собою на седло, оставшись в волчьей прилбице. Конь под ним был иссера-белый. За ним, верхом на рыжей кобыле, двигался знаменосец. Стяг был – шест, глаголем вставленная в дыру на вершине его перекладина и распяленное меж ними алое хвостатое полотнище с уже знакомым знаком – вровень таким, как на красных щитах.
Ближе к середине чистого места между двумя рядами обращенных друг на дружку щитов русин соскочил с коня, ловко перекинув уздечку остановившемуся знаменосцу. Улыбка Рогволода чуть поблекла – кривичский князь понимал, что будет смотреться дурак дураком, разговаривая с пешим с седла. Был бы это слабый враг или воевода из осажденного города… а когда за спиной пешего эта красная стена, может показаться, что он, Рогволод, боится спускаться наземь, готовясь, в случае чего, удрать. А спешиваться не хотелось – поджарый и жилистый, князь Полотеска не то чтобы сильно вышел ростом и с теми, кому повезло больше, предпочитал говорить сидя – на скамье, в седле, на престоле ли – главное, чтоб разница в росте не слишком бросалась в глаза.