– Ты в меня стрельнул! – В ее голосе звучала скорее ярость, чем боль, хотя кровь уже сочилась сквозь стиснутые пальцы. – Ты в меня стрельнул, козел, зачем ты в меня стрельнул?
Он ее словно и не слышал, только распахнул настежь дверь в «Розу пустыни». Я стоял на том же месте, где застыл, когда мужчина выстрелил в симпатичную юную проститутку, отчасти потому, что окаменел от шока, но в основном потому, что произошло все в считанные секунды. Возможно, Освальду потребовалось меньше времени, чтобы убить президента Соединенных Штатов, но ненамного.
– Ты этого хочешь, Линда? – прокричал мужчина. – Если ты хочешь этого, я дам тебе то, что ты хочешь!
Он поднес пистолет к уху и нажал курок.
12
Я сложил носовой платок и мягко прижал его к дыре в красном платье юной девушки. Я не знал, насколько серьезна рана, но у проститутки оставалось достаточно сил, чтобы одну за другой произносить звонкие фразы, которым она научилась явно не от матери (с другой стороны, как знать?). А когда один мужчина из собравшейся толпы подошел слишком близко, девица рявкнула:
– Нечего смотреть мне под платье, любопытный ублюдок! За это надо платить!
– Этот несчастный сукин сын мертв как бревно, – заметил человек, стоявший на коленях рядом с мужчиной, которого вышвырнули из «Розы пустыни». Какая-то женщина завизжала.
Приближались сирены: они тоже визжали. Я заметил еще одну женщину, которая подходила ко мне во время моей прогулки по Гринвилл-авеню. Рыжеволосую, в капри. Махнул ей рукой. Она коснулась груди, как бы спрашивая: «Кто, я?» – и я кивнул: «Да, ты».
– Прижимайте носовой платок к ране, – попросил я ее. – Попытайтесь остановить кровь. Мне надо идти.
Она понимающе улыбнулась.
– Не хочешь дожидаться копов?
– Не в этом дело. Я не знаю этих людей. Просто проходил мимо.
Рыжеволосая присела рядом с сыплющей ругательствами девушкой, прижала к ране уже мокрый от крови носовой платок.
– Сладенький, мы тут все такие.
13
В ту ночь я не смог уснуть. Только начинал засыпать, как видел лоснящееся от пота, самодовольное лицо Рэя Мака Джонсона, сваливающего вину за две тысячи лет рабства, убийств и эксплуатации на подростка, который с интересом разглядывал причиндалы отца. Я просыпался, как от удара, устраивался поудобнее, начинал засыпать... и видел коротышку с расстегнутой ширинкой, сующего в ухо дуло спрятанного под рубашкой пистолета. Ты этого хочешь, Линда? Последний выброс раздражения перед долгим сном. И я просыпался снова. В следующий раз меня будили мужчины, приехавшие на черном седане, которые бросали бензиновую бомбу в окно моего дома в Сансет-Пойнт: таким нехитрым способом Эдуардо Гутиеррес пытался избавиться от янки из Янкиленда. Почему? Потому что не любил проигрывать по-крупному, вот и все. Для него такой повод казался более чем достаточным.