Я заглядывал к ней после школы. Обычно оставался на ужин. Иногда мы ехали в «Закусочную Эла», ели вилорог-бургеры или поджаренное филе сома. Иногда отправлялись в «Седло». Дважды ездили на танцы в клуб местного отделения «Гранджа»[120]. Смотрели фильмы в «Жемчужине» в нашем городе, или в «Мезе» в Раунд-Хилле, или в автокинотеатре «Под звездами» в Кайлине (который детки называли «Гонки субмарин»). В хорошем ресторане, таком, как «Седло», Сейди могла выпить стакан вина перед обедом, а я – пива во время еды, но мы никогда не появлялись в местных тавернах и за милю обходили «Красного петуха», единственное в Джоди место, где был музыкальный автомат. Наши ученики говорили о нем с придыханием. На дворе стоял 1961 год, и в больших городах сегрегация начала давать слабину: негры добились права сидеть у стоек закусочных в универмагах «Уолворт» в Далласе, Форт-Уорте и Хьюстоне, но учителя по-прежнему не пили в «Красном петухе». Если, конечно, не хотели вылететь с работы. Нет, нет и нет.
Когда мы занимались любовью в спальне Сейди, она всегда держала наготове брюки, свитер и пару мокасин. Называла это аварийным нарядом. Однажды дверной звонок застал нас голыми (у нее вошло в привычку называть такое «на месте преступления»), и она оделась в какие-то десять секунд. Вернулась, смеясь и размахивая экземпляром «Сторожевой башни».
– Свидетели Иеговы. Я сказала, что уже спасена, и они ушли.
Однажды, после того как мы ели свиные отбивные и окру на кухне Сейди, она сказала, что наша ситуация напоминает ей фильм с Одри Хепберн и Гэри Купером – «Любовь после полудня».
– Иногда я задаюсь вопросом, а может, ночью лучше? – В ее голосе слышалась легкая грусть. – Когда этим занимаются семейные пары.
– У тебя будет шанс выяснить, – заверил я. – Все получится, детка.
Она улыбнулась и поцеловала меня в уголок рта.
– Иногда ты так красиво говоришь, Джордж.
– Да. На оригинальные фразы я мастак.
Она отодвинула тарелку.
– Я готова к десерту. Как насчет тебя?
9
Вскоре после визита свидетелей Иеговы в дом Сейди – где-то в начале ноября, потому что я как раз закончил отбор артистов для моей версии «Двенадцати разгневанных мужчин» – я убирал опавшие листья с лужайки перед домом, когда услышал:
– Привет, Джордж, как поживаете?
Я обернулся и увидел Дека Симмонса, овдовевшего уже во второй раз. Он оставался в Мексике дольше, чем кто-либо мог предположить, и вернулся, когда все уже начали сомневаться, а приедет ли он в Джоди. Я увидел его впервые. Загорелого дочерна, но очень худого. Одежда висела на нем, а волосы – только тронутые сединой в тот день, когда весь город гулял на его с Мими свадьбе – стали белоснежными и поредели на макушке.