Вот жил бы среди необыкновенных зверей, и сам, может, был бы необыкновенным. И что мне крокодилы? Мне и крокодилы были бы нипочём.
Одни крокодилы лезут в голову, а больше ничего не лезет. От холода, наверно. Вот привязались, вот втемяшились.
Подходит как будто ко мне крокодил и говорит человеческим голосом:
— Смотри-ка, совсем замёрз, весь посинел, дрожишь. Простудишься.
— Ну уж нет, — говорю. — Пускай другие простужаются. У меня есть задача поважней. Мне совсем не холодно, а жарко, если на то пошло.
Ходил, ходил по улицам, незаметно как-то домой пришёл.
Всю ночь мечтал о необыкновенном, которое сбылось.
Утром возле своей кровати я увидел отца, мать, бабушку и доктора в белом халате.
— Ну вот, наконец он открыл глаза, — сказала мама. — Как ты себя чувствуешь?
— Всё в порядке, — говорю.
— Ничего себе в порядке: всю ночь бредил от жара. Мы не могли тебя разбудить. Думали, ты вовсе не проснёшься. Доктор, что же делать?
— Придётся лежать. Очень сильно ребёнок простудился.
— Я не простудился! — закричал я.
— Тише, тише, — сказал отец. — Что с тобой?
— Потому что я не простудился! — опять крикнул я.
— Опять бредит, — сказала мама.
— Ничего, поправится. Он парень сильный, — сказала доктор.
«Хорошо, что не надо вставать, как всем нормальным людям», — подумал я и уснул. Мне снились полёты, я не хотел открывать глаза, так мне это нравилось.
Когда мне надоело всё время спать, пришёл папа и стал со мной беседовать.
— Как же это тебя угораздило так здорово простудиться. Первый раз в жизни ты заболел.
— Я не от простуды заболел, — твердил я.
— Отчего же?
— Оттого что я нормальный, обыкновенный человек и мне ужасно скучно.
— Что ты ерунду городишь, опять бред какой-то. Хотя… погоди, ты всё время кричал во сне, что ты хочешь быть необыкновенным мальчиком. Каким же ты хочешь быть?
— Да, я хочу быть необыкновенным. — И я громко заплакал.
— Опять с ребёнком истерика, — сказал папа.
— Это не истерика! — заплакал я ещё громче. — Я правда хочу.
— Да ты совсем ослабел. Успокойся, малыш, успокойся. Это не легко. Чего тебе да и нам всем стоит. Зачем тебе это, малыш?
— Надо! — сказал я сквозь слёзы.
— Ладно, — сказал папа. — Что-нибудь мы с тобой обязательно придумаем. Даю тебе честное слово. — Он вытер мне слёзы своим платком.
Что же папа необыкновенное придумает — интересно?
А пока он ещё не придумал, я сижу на стуле и тоже думаю: что мне делать?
Ничего не придумывается.
Я ещё сильнее думаю, раскачиваюсь на стуле так, что стул трещит и шатается. Но делать мне всё равно нечего.
Когда папа с работы пришёл, я его сразу спросил: