– Ира говорила, что он работает в «шиномонтажке» на Шелковичной. Улица эта длинная, на ней, наверное, не одна такая мастерская имеется. А ты не местная, так что, скорее всего, не найдешь ничего. Я бы тебе помогла, но уже на дежурство в больницу опаздываю.
– Ладно, пока!
– Пока. – И Наталья мягко захлопнула за моей спиной дверь.
Я спустилась во двор и вдруг поняла, что не узнала, каким именно банком управляет Стас Рудков. Может, вернуться назад под каким-нибудь благовидным предлогом и попытаться восполнить этот пробел? Никакого предлога оперативно придумать мне не удалось, поэтому я села в машину и неожиданно вспомнила, что в бардачке лежит малиновый бархатный мешочек с гадальными двенадцатигранниками. Я подумала: а не обратиться ли к косточкам за советом? Вынув их из мешочка, я сформулировала вопрос: «Что мне следует предпринять дальше?» После этого я метнула многогранники на переднюю панель своего авто и, дождавшись, когда они замерли после броска, посмотрела на числа, написанные на верхних поверхностях костяшек. Получилась такая числовая комбинация: «31+12+20». Я заглянула в распечатку с расшифровками и нашла нужное сочетание чисел. Оказалось, что вместо ответа двенадцатигранники задали мне встречный вопрос, отчасти риторический: «Разве то, что человек может узнать, – именно то, что он должен узнать?» Правда, после него шла следующая рекомендация: «Не будьте чрезмерно любопытным».
Пожалуй, если бы я начала чрезмерно пытливо интересоваться у Натальи мельчайшими подробностями из жизни нашей «общей знакомой», ее бы это насторожило. Хорошо, что я не вернулась и не спросила о том, где работает Стас.
Я поразмышляла над риторическим вопросом костей. Мне, частному детективу, всегда требуется максимально полно быть информированной о том, что касается очередного расследования. Свидетели порою говорят много лишнего, и мне требуется какое-то время, чтобы профильтровать эту информацию в поисках рационального зерна. Любая, на первый взгляд самая незначительная мелочь может лечь в основу правильной версии. Гораздо хуже, если «просеивать» нечего…
Стоп! А если этот риторический вопрос касается не лично меня, а моего клиента? Он требовал, чтобы я поскорее выяснила, как зовут его любимую. Теперь я точно знала, что она – Рудкова Ирина Алексеевна. Но так ли уж позарез – на данном этапе – Архипову необходима эта информация? Допустим, я назову ему имя нашей подопечной, и он начнет вдруг обращаться к ней «Ирочка» или «Иришка». Девушка неизбежно поинтересуется, откуда он знает ее имя. Молчание Дмитрия только оттолкнет ее от него. А правду сказать он не сможет. Ведь тогда ему придется признаться, что я не психотерапевт, а частная сыщица, раскопавшая некоторые подробности ее биографии, например, то, что она была замужем за домашним тираном…