Кинув руку на кобуру пистолета, Железняков угрожающе двинулся прямо на них. Нестеров снял с ремня карабин и встал за спиною своего командира.
— Да, как вы посмели?…
Он не успел договорить всего, что хотел им сказать, его напористо перебил Карасев.
— Ты лучше спроси, как он к нам попал.
Действительно, как попал часовой шестого орудия в третий батальон, за два километра от своей пушки?
— Как ты сюда попал, Заставский?
— Я шел домой.
Пришел черед Железнякову удивиться еще больше.
— Куда домой? в Красную Гремячку?
— Да нет, домой!
— На Красную Горку?
— Домой, — уже плакал Заставский. — Домой.
— Да куда домой‑то, на двести сорок восемь шесть что ли?
— Домой! В Донбасс.
Тысяча девятьсот сорок второй год. Тысяча километров до оккупированного немцами Донбасса.
* * *
Все продумал Заставский в этот роковой для него день. Все предусмотрел.
Зарыл партийный билет. Узнал кто у стрелков идет в боевое охранение перед огневой позицией и за окопы к нейтральному полю, и в секреты на нейтралку. Всех предупредил, что артиллеристы этой ночью пойдут в разведку, что поведет группу он, и все должны пропустить его тихо, чтобы не насторожить немцев. Придумал даже, как остаться опять одному на посту, когда Мартыненко заранее распорядился, чтобы он собирался идти на двести сорок восемь шесть. Отыскал комиссара батареи, пожаловался, что его сняли с поста, понимая, что тот испугается взять ответственность на себя и либо командира уговорит оставить все, как было, либо запросит полк, а там едва ли позволят что изменить.
Все предусмотрел Заставский, все.
Не мог предусмотреть одного. Что командиру третьего батальона от роду всего двадцать два года. И вернувшись из разведки с целым ящиком немецких ракет, тот захочет устроить иллюминацию.
Карасев же, добравшись с разведчиками на обратном пути до окопчика своего боевого охранения, остановился в нем и стал стрелять из немецкой ракетницы в небо. Салютуя прежде всего тому, что все вернулись живыми с немецкой стороны, а у противника как‑никак четырех человек не стало, да и немало добыто в немецких блиндажах, в чем еще предстояло разобраться.
Да и просто хотелось ему по молодости лет посмотреть, как расцветят разноцветные огни небо над его передним краем.
А Заставскому в это время было очень трудно. Страшно было идти сдаваться противнику.
Прежде всего неизвестно, что его там ждет, как встретят, что будет дальше. Хотя листовкой немецкой с пропуском он запасся уже давно. Он не раз пожалел, что не взял партийный билет. Сразу бы было доказано, что не разведчик: с партийным билетом в разведку не посылают.