канонических русских и советских авторов (по одному комплекту от каждого), выпущенные
в советские же времена и имевшиеся чуть ли не в каждом доме. С самой Зоей Григорьевной
этой странной информацией поделилась ее старая знакомая и бывшая коллега – работница
уничтоженной библиотеки.
- Я работала там до того, как перейти в книжный магазин, и своими глазами видела
похищенные книги, - ворковала пенсионерка, окруженная толстыми кухарками в белых
передниках и накрахмаленных шляпках. – По образованию я библиограф и со всей
компетентностью, милые мои, заверяю, что никакой коллекционной ценности они не
представляют. У меня у самой дома имеются аналогичные собрания сочинений – очень
хорошие издания великолепных авторов, но не более.
То, что у вандалов не было явной корыстной цели, придало событиям какой-то особенно
мрачный налет. Если бы нашкодили простые охотники за антиквариатом, это бы никого не
удивило, но в действиях неизвестных грабителей как будто отсутствовала логика, отчего вся
история получила довольно циничное звучание. В городе Вышнем творилось что-то
70
недоброе. Безусловно пожары, убийство издателя, какая-то фантастическая находка на
территории военной базы (официального сообщения о ней ждали с часу на час) – все эти
загадочные происшествия и новости встряхнули, заметно омолодили Вышний, но его жители
сошлись на том, что цена за скандальную славу оказалась чересчур высока. Никто не
догадывался, чем все это может обернуться. Беспокойно.
Одолев большую часть Пушкинского переулка, Зоя Григорьевна свернула в Глиняный
переулок, где и располагался ее магазин. Сделав еще несколько шагов, женщина поравнялась
с припаркованной у витрины белой «Ладой» шестой модели. Это была ее машина. Подарок
сына – ныне именитого врача. Зоя Григорьевна прикоснулась к холодному капоту
автомобиля маленькой ручкой в варежке и расплакалась.
Она плакала тихо, без всхлипов и причитаний, одна-одинешенька в безлюдном переулке
и за пять минут до конца обеденного перерыва. Зоя Григорьевна встала спиной к улице,
чтобы случайные прохожие не заметил ее страданий и не приняли за сумасшедшую, увидав,
как она нежно гладит капот машины, как просительно улыбается сквозь неожиданно
хлынувшие слезы.
- Ничего, ничего, - шептала женщина, так, чтобы никто не услышал. – Это сейчас
пройдет. Ты не обижайся на меня, старую, я просто очень впечатлительная стала. Сыночек,