Просто она больше не в силах сдерживаться.
Как утешить, успокоить эту вздрагивающую около тебя, жалко хныкающую женщину?
Никогда в жизни тебе не приходилось о ком-то заботиться. Ты не испытываешь к Адель
жалости и только лишь чувствуешь себя неуютно, став свидетелем чужого горя. Надо
прикоснуться к ней, понимаешь ты, и пару раз неуклюже хлопаешь девушку по бедру.
- Ну почему я такая дура? – слышится ее сдавленный голос.
Ты не находишься, что ответить.
Адель садится на кровати, достает из кармана платок и утирает лицо. Приступ как будто
миновал, но она продолжает тихо всхлипывать, и еще пару раз из ее раскрасневшихся глаз
катятся большие слезы.
«Может быть, соли?», - вспоминаешь ты слова настырного человека в утреннем кафе.
- Господи, какая же я дура, - горько шепчет Адель.
75
- Что стряслось? – спрашиваешь ты больше из вежливости, чтобы не молчать.
- Я совершенно, совсем-совсем запуталась. На чьей я стороне? Еще до того, как все это
случилось… за день до того, как Сысой сыграл со мной эту злую шутку, я встретила на
улице незнакомого человека. Я уже собиралась сесть в машину, а он подходит ко мне и с
сильным акцентом спрашивает, не говорю ли я по-английски. Я говорю. Тут он начинает
объяснять мне, что ему нужно попасть в аэропорт города Вышнего, все очень скомкано, ему
требуются деньги, в аэропорту он кого-то встречает, не смогу ли я его подвезти. У меня были
другие планы, и я просто дала ему немного денег. Он стал рассыпаться в комплиментах,
говорил мне, какая я замечательная и добрая, опять просил поехать с ним в аэропорт, потому
что он встречает там человека с важным грузом. Я снова отказалась. Опять комплименты,
целует мне руку, утверждает, что я красивая, долго извиняется и снова просит у меня денег.
Я открываю портмоне, он замечает в нем много банкнот и умоляет меня отдать их. Он
обещает все вернуть, спрашивает, где я живу, узнав, клянется, что вернет мне деньги, опять
целует мне руку, я такая красивая, добрая, не хочет со мной расставаться. Но ему срочно
надо по делам. Опять уточняет адрес. Все, деньги у него. Наконец прощается, я сажусь в
машину и уезжаю… Я сейчас все это так отчетливо вспомнила. Знаете, что самое ужасное?
Весь наш разговор я прекрасно понимала, что это мошенник, что это очень плохой человек,
но, будто загипнотизированная, ничего не могла с собой поделать и подчинялась ему. Я, как
последняя идиотка, все ему отдала, хотя видела и знала. И даже предполагала, чем все это
может обернуться. Ну как так можно?
Уродливо морщась, Адель снова ревет.